Морская прогулка (СИ)

— Мне жаль, но я не умею подобного. Прости, — в его голосе звучало неподдельное сожаление.

Эрик недовольно заерзал в сетях. Веревка задела костяной кинжал, так и торчавший в его шее, и мысленно он зашипел от боли. Чарльз тут же встрепенулся, подплывая ближе. Он ведь ввел в транс охранников плененной акулы (в очередной раз нарушая табу Старейшины!) не для того, чтобы поболтать о жизни.

— Погоди, не двигайся. Я хочу тебе помочь. Позволишь? — русал протянул руки к морде акулы, но не решился прикоснуться.

Эрик застыл.

Чарльз выглядел вполне дружелюбно по сравнению со своими сородичами, но… Что сейчас может помешать ему добить покалеченную акулу, всадив кинжал поглубже? Эрик успеет перекусить ему шею или хотя бы отгрызть руку, но и сам протянет недолго. А умирать сегодня не входило в его планы. Только не теперь, когда причин найти и растерзать ненавистного психопата Шмидта у него прибавилось вдвое.

— Я, правда, хочу помочь. Если не вынуть кинжал — ты можешь умереть. Это куда вероятней, чем смерть от рук того, кто пару часов назад спас тебе жизнь, — русал обиженно поджал губы. — Другие были не в восторге от моего поступка и согласились повременить с твоим убийством только потому, что я обещал доказать им, что ты не акула.

Чарльз прикоснулся к своему виску и перед мысленным взором Эрика возник он сам, как его видел русал. Кровь из ран уже не текла, но кожа болталась лоскутами, обнажая порванные ткани. Слева из-под жабр торчала рукоять клинка. Эрик не знал, был ли его нос такой темный от природы или почернел из-за синяка. Он остановился на мысли, что это все-таки последствия удара. И да, теперь он хотя бы знал, что был сельдевой морской акулой…

Ладно. Хуже не будет.

«Хорошо. Но если пойму, что ты обманываешь — я перекушу тебе шею».

— Мне еще никогда не приходилось лечить акул… Ты будешь моим первым раненым, так что я немного переживаю, — Чарльз виновато улыбнулся и перевесил сумку на локоть. — Не дергайся, ладно?

Он подплыл с боку, одной рукой хватаясь за наспинный плавник, а другой — за рукоять глубоко вошедшего в тело кинжала. Только сейчас до Эрика дошло, как неудобно вытаскивать в воде всякие застрявшие предметы: Чарльзу было не во что упереться, кроме самой акулы.

Русал потянул. Внутри обожгло болью, но Эрик заставил себя не дергаться, и через пару секунд клинок вышел наружу. Из раны тут же хлынула кровь, заливая воду вокруг, забиваясь в ноздри, и заставляя нервничать.

«Тише-тише».

Голос в голове звучал успокаивающе.

Чарльз порылся в сумке и достал какие-то склизкие шарики. Он размял их в руке, делая плоскими, и аккуратно затолкал в рану, сводя ее края и зажимая рукой.

— Это от кровотечения. Раны около жабр самые опасные…

«Что это?»

— Темный остролист. Растет в Глубокой Расщелине, мы обычно не плаваем там. Приходиться делать вылазки, — Чарльз обернулся через плечо, словно учуяв что-то неладное.

Эрик принюхался: море было спокойным, только где-то неподалеку плавал сонный косяк рыб, дразня вкусовые рецепторы.

«Твои сородичи не будут в восторге от того, что ты тратишь драгоценное лекарство на бешеную акулу».

Хотя Эрик и не говорил вслух, Чарльз уловил насмешку.

— Я далеко не во всем согласен со своими братьями. Им не стоит устраивать эти глупые бои.

«Бунтарь-пацифист? Ты не выглядишь таким уж героем, больше похож на домашнего мальчика».

Чарльз булькнул и закатил глаза.

— Морской Бог, я спорю с человеком-акулой, который вторую луну находится в море, а уже разбирается в русалках!

Он, наконец, убрал руку от затянувшейся и переставшей кровоточить раны и подплыл к разодранному боку акулы. Из сумки показалась толстая костяная игла и прочный жгут нитки.

«Эй-эй, ты серьезно собрался зашивать меня этим?! Да оно же толщиной с мой палец!»

Эрик дернулся, отпихивая русала с его опасными медицинскими инструментами.

— Успокойся. Ты когда-нибудь работал с акульей кожей? Она очень плотная и состоит из мелких чешуек. Я смогу проколоть ее только такой иглой.

«Ты ведь никогда раньше не зашивал акул, откуда такие познания о нашей коже? Оставь все, как есть. Или просто воспользуйся этой водорослью, и закончим на этом».

— Ты слишком большой, чтобы всерьез бояться иголок. Поверь, Эрик, ты даже не почувствуешь ее. Твоя шкура слишком толстая.

Акула недовольно дернула плавником, не стянутым веревкой. Играть труса перед получеловеком-полуселедкой не хотелось, но и никакого удовольствия перспектива не вызывала.

Черт с ним. Он хотел жить, чтобы увидеть, как Шмидт сдохнет в муках от его рук. Он потерпит какую-то иглу, даже если она толщиной с половину его мизинца.

«Шей».

Не в первый раз, в конце концов, с его телом, пусть и акульим, будут проделывать что-то неприятное.