Морская сила(Гангутское сражение)

Немало забот еще перечислил шаутбенахт Петр Михайлов, как указал величать себя государь при на­хождении на кораблях. Дело морское требует боль­шой выучки. Каждый матрос должен твердо знать, что ему делать и исполнять. Одна ипостась, когда суд­но на якоре или возле пристани. Другая — когда судно под парусами, третья — ежели вступает в бой с не­приятелем. Да мало ли что на море случается. То штиль, то шторм. А службу-то править надобно. Иначе амба…

Рекруты вскорости придут, а где их обучать? Ко­рабли-то все на зимней стоянке у Котлина. Там с них снежок стряхивают да ледок скалывают. Да и учите­лей нехватка, неохотно идут на службу офицеры ино­земные. А доморощенных раз-два и обчелся. Другое дело у супостата, шведа. Их флот не первый век пла­вает. Все у них устоялось: и верфи в достатке, и лю­дишки все при месте, обучены морской службе. Так что у нас покуда одна планида. В открытом море под парусами в стычку со шведом не ввязываться, разве что на худой конец.

Слушая пространные отступления царя, Апрак­син про себя посмеивался: «Головастый Петр Лексе-ич, всю правду-матку выкладывает. Сие полезно, все должно знать подопечным, что к чему. Тогда при слу­чае станут и сами по разумному службу чинить».

Петр прервал свою тираду, стал набивать трубку, кивнул собравшимся: «Закуривайте, кому невтер­пеж». Генерал-адмирал поморщился, не переносил табачного дыма.

Царь задымил трубкой:

— Супостата все одно на море одолеем, одначе на свой манер. Шведы сильны в морском раздолье, под парусом. В шхерах да в узких каменистых прото­ках им несподручно. И судов для такого дела у них раз-другой и обчелся. — Петр выпустил облако дыма, озорно поглядывая на собравшихся. — Нам потребно туда их заманить, авось сплошают. На крайний слу­чай будем брать корабли на абордаж. Как-никак, у нас сотня галер и скампавей.

Присутствующие оживились, давно спрятали трубки. Государь заговорил о близком:

— Покуда лед не сошел, проверить каждому кумандиру на своей галере, нет ли где течи или гнили, все ли весла целы и надежны, на месте ли якорные ка­наты, не разворовали ли какое имущество.

Кажется, прописные истины напоминал шаутбе-нахт Петр Михайлов, но слушали его с некоторой озабоченностью: а ежели и в самом деле чего недосмо­трели?

— Воев определить на галеры и скампавеи, что ни на есть отменных. Из полков Ингерманландского, Преображенского, кто под Полтавой был, батальонов морских. Гребцов на весла прощупать каждого, не только ловких, а чтобы и пулькам не кланялися.

Досконально упоминал Петр о снаряжении абор­дажными приспособлениями, крючками, топорами, ружьями, фузеями. Пики, штыки, палаши наточить, порох беречь сухим…

Выслушал царь и флагманов: где чего недостает, сколько рекрутов потребно.

— О том подробную ведомость не мешкая генерал-адмиралу доложить, — распорядился, прощаясь, Петр. — Ежели где загвоздка, мне самолично без про­медления рапортовать.

Задержав Апраксина и Вейде, напомнил:

— Послезавтра поутру, чуть свет, в Ревель наве­даемся.

Затемно из Петербурга по санной дороге на запад, в сторону Раненбаума, и дальше, на Копорье, понес­лись два крытых возка. Следом не отрываясь скакала полусотня драгун. Задувший ветерок переметал нака­танную дорогу снежком.

В переднем возке, укрытые медвежьим пологом, дремали Петр и Апраксин. На ухабах возок встряхи­вало, седоки приваливались друг к другу, но это не выводило их из забытья.

Каждый в полусне думал о своем.

Царь еще не стряхнул с себя сладостного ощуще­ния благости тепла пуховой постели. Наконец-то те­перь его Катеринушку величают, как подобает, по праву законной супруги царя Всея Руси. Непуте­вый сын Алексей, кажется, остепенился после же­нитьбы. Невестка на сносях который месяц. Кто-то объявится, хотя бы наследник.

Апраксин перебирал в уме новости почты из Ко­пенгагена. Вчера пришло письмо из Лондона от Фе­дора Салтыкова. Опять этот вертопрах, племяш Саш­ка, встревожил душу генерал-адмирала. Хотя Салты­ков и весьма деликатно старается сгладить неприят­ности, желчный осадок в душе нисколько не умень­шается. Как и прежде, назанимал кучу денег, кругом в долгах, должники теребят со всех сторон. Надо же, заимел кредиторов в Гишпании и Португалии и про­чих местах. Знают пройдохи, что он сродственник графа, за ним не пропадут проценты… А Федор-то пишет обходительно, что не может подумать о моем унижении. Отвалил ему сто фунтов. Правда, взял у него вексель, деньги-то казенные… Так Александр еще в долгах остался на сумму более трехсот фун­тов… Поганец!..

Беспокойные мысли вывели Апраксина из дремо­ты. Добро, хоть Салтыков умасливает душу, подслас­тил пилюлю, вестит, что имя мое стало известно в Ев­ропе по викториям прошлого года в Финляндии.