Морская сила(Гангутское сражение)

Отпустив капитана, Апраксин расправил бумагу. Непросто шведа одолеть. А надобно. Сколь годков пробиваемся, а здесь застопорились. Без оного Ганге к Ботникусу не пробиться. Запросить бы подмогу от дацкого короля. У них добротные кораблики и матро­сы дюжие. А то враз бы ударить государю с моря па­русным флотом, нам же из шхер пойти на абордаж. А может, с берега пушками отогнать Ватранга пода-лее в море, тем временем шхерами пробраться вдоль берега?

Все эти мысли, одна за другой, возникали в созна­нии Апраксина, и все размышления, сводились к то­му, что далековато до контр-адмирала Петра Михай­лова, а без совета с ним не обойтись.

Не откладывая начал излагать свои соображения. Перво-наперво напомнил прежний довод — «пройти да Абова близь берегов ни по которому образу немоч-но, разве велишь итти самым морем мимо всей линии неприятельской; того, ежели тихой погоды не будет, учинить не чаем». И снова пытался уцепиться за «со­юзника», — «ежели возможно призвать датчан, хотя бы не за малые деньги, то б истинно флот неприятель­ский весьма пропасть мог», и последняя надежда на самих себя: «а ежели сего сделать неможно, то не из­волите ли с своим флотом приблизиться к нам… к то­му б времени все мы близь неприятеля во всякой го­товности встали за малую милю и через Божию помощь надеяться мочно неприятелю убыток учинить и флоту российскому получить славу…».

Не откладывая до утра, генерал-адмирал снарядил бригантину и отправил донесение «царскому величе­ству» в Ревель…

А там, определив на случай боя с неприятелем ли­нию баталии, Петр принялся за корабли-«приемы­ши». Из Кроншлота подвозили для них пушки и при­пасы, собирали в Петербурге по верфям знающих ма­тросов и крепких здоровьем молодых солдат.

Для обустройства «приемышей» Петр задейство­вал Наума Сенявина и молодого лейтенанта Конона Зотова.

Зотов не так давно привел в Ревель из Пярну куп­ленный Салтыковым 50-пушечный корабль «Перл», построенный в Англии. Его привел в Пярну англий­ский капитан еще глубокой осенью, но ледяной пан­цирь уже сковал Финский залив. Чтобы не держать англичан, Петр отправил Конона принять у них «Перл».

— Гляди, сей жемчуг обследуй добротно, тебе ве­домы аглицкие проделки, ты един у нас по-свойски общаешься с ними.

С Кононом Зотовым у царя давно сложились доб­ропорядочные отношения.

Его отца, своего первого наставника в детстве, дья­ка Никиту Зотова, царь сделал главным фискалом, возвел в графское достоинство, но не только это сбли­зило бывшего дьяка и царя.

С юных лет привилось Петру страстное влечение к Бахусу. В этом деле Никита Зотов четверть века со­ставлял ему компанию. Ныне во «всепьянейшем си­ноде» царь числился «протодиаконом», а Никита был «всепьянейшим патриархом».

Многое дозволяется по «пьяной лавочке», но в об­ращении с царем никто, кроме Никиты Зотова, не позволял себе лишнего. Безотчетно, душевно рас­полагался царь к Никите и перенес свои симпатии на его детей.

За казенный счет отправил учиться уму-разуму за границу трех сыновей Никиты — Василия, Ивана и Конона. Первыми отправились за рубеж старшие братья, преуспели в науках. Иван в совершенстве ов­ладел французским языком, изучил быт французов, ездил в Париж с посольством Андрея Матвеева. Бри­гадиру Василию царь доверял важное дело. Младше­го, Конона, 14-ти лет от роду, царь отправил в Англию обучаться морскому делу за казенный счет.

Прикоснувшись к морской стезе, за три года Ко-нон «прикипел» к морю и запросил разрешения у от­ца остаться в английском флоте, дабы в совершенстве овладеть сложной наукой и практикой в мореходстве.

Прочитав письмо Конона, царь восхищенно произ­нес:

— Первого охотника зрю, который по доброй воле на любое мое дело морское просится.

Тут же были наполнены кубки венгерским, и Петр выпил за здоровье первого охотника. Восемь лет осва­ивал это дело Конон на английском и голландском флоте, встречался не раз с Федором Салтыковым, по­могал ему. На десяток лет моложе Наума Сенявина, он действовал теперь с ним рука об руку…

Получив депешу от Апраксина, царь немедля со­брал консилиум флагманов и капитанов.

Расхаживая по каюте, контр-адмирал Петр Ми­хайлов рассуждал вслух:

— В первой стычке Лилье хвост показал. — Петр ухмыльнулся, сдвинул брови. — Ныне эстафета полу­чена генерал-адмирала. На Гангуте адмирал Ватранг крепко уперся. Сие вам ведомо, полторы дюжины ко­раблей линейных да фрегаты и шхерботы.

Петр остановился, взглядом окинул собравшихся:

— Генерал-адмирал сетует, что без флота кора­бельного ему не пройти с галерами, потому пытает на­перво устроить диверсию нашим флотом корабель­ным супротив шведов у Гангута. Кое мнение господ флагманов и капитанов?

В каюте воцарилась тишина, а Петр, усмехаясь, кивнул Шелтингу: «Начинай, мол».

Почин значит многое. Казалось, Шелтинг, кото­рый еще в прошлую кампанию упрекал в трусости Крюйса, выскажется за то, чтобы «азардировать»…