Морская служба как форма мужской жизни

– Штурм-а-а-ан! – заревел трубным гласом Лосев. – Ах, тудыт твою бригаду поперек мироздания! Ну, всё!!!

Но корабль продолжал идти прежним курсом. С берега тянуло густые клубы тумана, закрывавшие очертания скал с правого борта и сводившие на нет всякую видимость.

Море было спокойным, но вблизи берега корабль ритмично раскачивало волнами наката вчерашнего шторма.

– Усердии! Ты живешь последний понедельник! Точно говорю! Я тебя съем! – зарычал Артем Лосев, сквозь угрожающий скрип зубов.

Корабль вошел в полигон! – доложил штурман – Ложиться на курс 210! Есть – курс 210!

– Орудия – правый борт 90!

– На боевом курсе!

– Секундомеры – товсь! «Наш» – с правого борта – до места! Огонь! Ударили орудия. Обстановка была – чистый экстрим. Как для фильма! Стрельбовая станции показывали на своих индикаторах погоду в Африке, в призмы прицелов было видно чистое молоко. Старенький «Дон» тоже закапризничал.

Электрики из БЧ-5 со своим командиром во главе, и вся героическая РТС вела отчаянную борьбу за восстановление боевой готовности и работоспособности своей матчасти. Старались! Командир слов на ветер не бросал, и на орехи достанется всем виновным и не очень, но все равно мало не покажется!

Наконец, в коридорах появился свет, завыли преобразователи и генераторы, занудели сервомоторы.

Заметно качало. Датчики по качке могли заблокировать стрельбу из-за запредельных значений крена. Но хитрый артиллерист принял кое-какие меры. Надо было отстреляться!

Командир БЧ-2 наводил баковую башню через распахнутую броневую дверь. Дружный грохот выстрелов. Зазвенели по палубе стреляные гильзы, раскатившись от башен.

Пристрелочные снаряды унеслись в туман, где должен был быть многострадальный остов буксира. Куда они грохнулись, никто не видел.

Перешли на стрельбу на поражение обеими башнями. Десятки трехдюймовых снарядов понеслись к цели. По корпусу грохали удары выстрелов, с кабель-трасс летела пыль и сыпались контуженные крысы. Плафоны светильников были предварительно сняты, уложены на койки и прикрыты подушками. Иначе их не напасешься, а в техотделе и снега зимой не всегда выпросишь, да и механик наш был там не в почете.

Туман рассеялся, как будто кто-то вдруг раздернул театральный занавес в разные стороны.

И сразу стало видно, что у подножья скал оседают столбы пыли и гранитной крошки. По скалам бездумно билось испуганное эхо.

Но, согласно амплитуде накатной волны, стволы орудий задирались вверх. И следующие снаряды ударили по скалам, а следующие за ними….

Боже мой! На крутобокой скале, из зеленоватого мха и низких кустарников вырастал деревянный сарай. Над ним – крыша из ржавого, мятого железа. А дальше стоял обычный поморский дом на бревенчатой подклети, с крылечками на сваях. Прямо как видение и морок! Его окна были закрыты глухими ставнями, входная дверь забита крест-накрест широкими старыми досками.

А Лосеву с ходового поста, через мощные окуляры бинокля было оч-ч-ень хорошо видно, как стальные болванки прошивали насквозь стены сарая, вылетая с другой стороны вместе с обломками бревен и каким-то мусором. Следующая пара снарядов просто вынесла в небо здоровенный кусок крыши. Полетели куда-то очередные снаряды, скрываясь по навесной траектории от наблюдателя.

… А за высоким мысом стоял себе и никого не трогал БГКГ31. Тоже чинился, наверное. Бухточка там была укромная. А может быть, из каких-то браконьерских побуждений капитан завернул в одну известную только ему и его «подельникам» «берендейку».

Вдруг что-то зашуршало прерывистым шорохом в небе, потом – над самой головой, потом еще. В метрах двухстах с шумом встало два высоких, метров по двадцать, водяных, пенных столба!

Экипаж БГК, завернувшего в эту бухту без уведомления оперативного и вопреки плану, вздрогнул и кинулся выбирать якорь.

Встало еще два столба – уже поближе, затем еще один… Следующий должен был врезаться им в рубку.

– Всё! Приплыли! – мрачно предрек пожилой капитан в военной фуражке, видимо из бывших мичманов. Он-то знал, как стреляют корабли… Только откуда здесь взялся корабль? И где он, откуда стреляет? С того света, что ли? Он выпрямился, как на параде, застегнулся на все пуговицы и… приготовился к вознесению.

Но всплесков от падения снарядов, шуршания и воя в небе больше не было. Все, кто был на палубе, сейчас же дружно перекрестились. Даже единственный среди них мусульманин.

– Поднять якорь! Якорь – в клюз! Назад – полный! Самый-самый полный! Шевелись, матерь вашу, черепахи беременные, волдырь вам всем на концы, тюфяки лежалые!! Поддался на ваши провокации! Двигаем отсюда что есть мочи! Сейчас на обратный галс лягут и тогда нам точно – хана!

Но об этом на корабле знать не знали, ведать не ведали!

– Дробь! – заорал в этот самый момент Лосев. Последний снаряд уже шарахнул прямо в ставню дома. Только щепки полетели! Причем с обеих сторон. Наступила тишина.

– Орудия на ноль! Осмотреть стволы!

С Лосева сошло семь потов. Он стащил с головы шапку, подставив лицо и мокрые волосы холодному ветру.