Морская служба как форма мужской жизни

Ох, и рвануло! Эхо еще долго гуляло по острову, отражаясь от отвесных скал. Кустарник напротив мины скосило осколками. Рухнули и сползли вниз большие обломки скал и пласты земли.

От самой же мины не осталось ничего! Разве что воспоминания. Воняло сероводородом, огромная воронка уже заполнялась морской водой.

Местные аборигены были обескуражены эффектом, и тем как старший лейтенант на ходу, по-быстрому разобрался с этой миной.

Командир роты представил на минутку, что могло бы быть, если бы они, наконец, доковыряли «англичанку». И что было бы, если он и его бойцы залегли бы просто за бугорком, а не за мысом, куда их матюгами и пинками отправил «пришелец». Бугорка просто не было! Сверху сыпался песочек и камешки. И вообще, бухточка стала просторнее! Он зябко поежился.

– Класс! – сказал Сэм, удовлетворенно улыбнулся и оглядел дело рук своих. Он снисходительно кивнул местному начальнику: – Ладно, не переживай. Все пройдет! Послужи с мое, научишься!

– Бойцы! – крикнул он, – в шлюпку! Чешитесь живее! Они уже дома, а нам еще топать и топать!

Провожая, им вынесли несколько увесистых живых крабов и большую сетку свежей рыбы. Не жалко! Отказываться не стали – затем обижать добрых людей? Да и вроде как заработали! Как там сказано: честным трудом, в поте лица своего"?

Через полчаса тральщик уже весело бежал домой, прожигая свои застоявшиеся главные дизеля. А на вершине сопки над островом вращалась, поскрипывая ревматическими подшипниками, антенна РЛС. Пост вновь заступил на боевое дежурство.

То есть – призванный из запаса на два-три года после окончания профильного института с военной кафедрой

Стих пятый Ефимовец Сэм

Командир, визжа и изгаляясь,

по-кавалерийски машет саблей
Бог простит! А опыт позволяет
Наступать уверенней на грабли.

(В. Жарский, Рубаи из прочного корпуса)

Когда-то давно, у флота было много баз, гарнизонов и гарнизончиков, разбросанных по всему изрезанному губами-заливами побережью Кольского полуострова. Тогда система базирования была основана лишь на военной целесообразности, исходя из реалий и военной доктрины того времени, определяемой историками как «холодная война». Что, мол, ежели да коли что, то останется хоть что-то, что сможет сражаться.

«Помни войну!» – эти слова адмирала С.О. Макарова были на видном месте в почти в каждом гарнизоне.

Это сейчас флот сжался, словно шагреневая кожа, вокруг крупных – по нашим меркам – городов, по экономической целесообразности. И все строится только исходя из постулата, что войны не будет. Хотя бы потому, что ее нам очень не хочется. И даже самое высшее военное руководство внушает: – Ребята, войны не будет! Иначе мы опять окажемся к ней не готовы!

А если кто-то в это не верит (не должен военный иметь такую психологическую установку!) – тех вышибают на «гражданку», с треском или потихоньку. Странное время… Дай-то Бог! Но не все в этом мире зависит он нашего желания!

Тогда в этих гарнизончиках, на этих базах служили тысячи людей, ежедневно выполняя свою нелегкую работу, «преодолевая тяготы и лишения. Они были объективны и реальны. Эти тяготы, их хватало. Но были и искусственные, порожденные разгильдяйством и непрофессионализмом начальников и служб обеспечения. Они прикрывались этой уставной фразой, снимая с себя ответственность. Так было…

На одной из баз хранения вооружения и материальных средств, расположенных в живописном уголке полуострова, в глубине одной из губ с поморским названием, начальником отделения хранения минного оружия служил капитан-лейтенант Волынский по прозвищу Сэм. Попал он сюда не совсем по своей воле – прослужив помощником командира тральщика, и уже сдав часть командирских зачетов, Сэм совсем было собрался будущей осенью в Питер на командирские классы. Командование само предложило ему направление, отобрав из многих кандидатур именно Семена.

– Достоин! – сказал комдив, и одобрил: – Учиться, учиться и еще раз учиться – это ты хорошо придумал! Это всегда намного лучше, чем работать, работать и еще раз работать!

Сэм с этой теорией был согласен на все сто, и уже начал готовиться к суровой учебе в любимом им Питере.

Но тут он расстроил свое здоровье, не слезая больше суток, точнее, 40 часов с хвостиком, с мостика, заливаемого штормовыми волнами. Оно бы и ничего, дело-то обычное, да сутки эти пришлись на такой собачий холод, что птицы падали на лету! А еще и встречный ветер, пробиравший до ломоты костей! У него хватило ума не утеплиться должным образом… Начхал на элементарную осторожность и она ему отомстила – да так, что обычным насморком не обошлось. Прямо, как типичная женщина – уж если ты ей хоть раз пренебрег – тебе этого никогда не забудут. И получишь по-полной, рано или поздно, в самый неподходящий момент "ножом из-за угла"! Вот и был результат!