Морские дьяволы

Когда я вновь обрел способность дышать и соображать, то обнаружил, что никуда не лечу, а парю в водной толще, медленно погружаясь в пучину. Все мышцы болели, словно меня переехал асфальтовый каток. Но я все-таки сумел поднести к глазам правую руку с пристегнутым к запястью глубиномером. Ого! Оказывается, пока я был без сознания, то погрузился на все шестьдесят пять метров. Вовремя же я пришел в себя. Еще пяток метров, и я бы уже никогда не всплыл из-за полученного кислородного отравления.[22] В несколько гребков ластами я вновь поднялся до пятидесятиметровой отметки и осмотрелся вокруг себя. Со всех сторон, насколько хватало чувствительности акваскопа, меня окружала вода, одна вода и ничего, кроме воды. Ни американского «Атланта», ни родного «Тритона» в обозримой близости от себя я не заметил. Пока единственным положительным результатом моего рискованного заплыва можно было считать лишь то, что я остался жив. Однако, чтобы быть уверенным, что я поживу еще какое-то время и после того, как закончится кислородная смесь в моем дыхательном аппарате, мне необходимо было отыскать Стаса. Вернее, чтобы он разыскал меня, так как у меня не было ни малейшего шанса самостоятельно обнаружить в океанской толще наш подводный транспортировщик. Все, что я мог, так это дать знать о себе.

Я вновь закрепил на грузовом ремне блок АЗУ, который, как оказалось, несмотря на кратковременную потерю сознания, так и не выпустил из руки, и нащупал на корпусе дыхательного аппарата переключатель станции звукоподводной связи. Такие вмонтированные станции – это своего рода ультразвуковые маяки, работающие в двух частотных диапазонах. В диапазоне 37–39 КГц их сигнал распространяется под водой на девятьсот метров, в диапазоне 8—11 КГц – уже на две тысячи метров. Во всяком случае, такие данные указаны в технической документации. Я выбрал более высокий частотный диапазон и включил маяк. Теперь оставалось только ждать, что Стас с помощью установленной на «Тритоне» гидроакустической станции услышит и подберет меня. Сразу же пришла шальная мысль: а вдруг в результате удара о корпус атомохода вмонтированная в корпус акваланга передающая станция вышла из строя и Стас никогда не найдет меня, так как попросту не услышит сигнал. Но, даже если маяк работает исправно, всегда существует опасность, что запеленгует меня противник. Сейчас я мог не опасаться кораблей боевого охранения. Они находились слишком далеко, чтобы обнаружить маломощный сигнал моего маяка. А вот акустики с «Атланта», если, конечно, лодка находится ко мне ближе километра, вполне могли услышать сигнал и забить тревогу. Поэтому, плавая в толще воды на одном месте, лишь изредка загребая ластами, чтобы держаться на прежней глубине, я чувствовал себя не очень уютно. С каждой минутой мое волнение возрастало, и когда я все более начал склоняться к мысли о том, что маяк перестал работать, из подводного мрака прямо на меня выплыл «Тритон», мой родной, мой горячо любимый подводный транспортировщик!

Стас сдвинул назад стеклянный колпак-обтекатель. Я сейчас же ухватился руками за борт «Тритона» и втянул свое тело внутрь кабины. Увидев привязанный к моему поясу блок АЗУ, Стас сразу все понял. Мне осталось лишь виновато развести руками. Поторопился, сглупил, в итоге не выполнил задачу да еще чуть под гребной винт не попал! Что тут еще можно сказать? Не знаю, о чем думал Стас, а я весь обратный путь ругал себя последними словами. Лишь когда прозрачный колпак-обтекатель неожиданно для меня вынырнул из-под воды, я отвлекся от своих невеселых мыслей. Стас щелкнул каким-то переключателем ниже приборной панели. Ну правильно, «Тритон» оборудован таким же гидроакустическим маяком, как и наши дыхательные аппараты. И Старик с помощью ГАС, полученной от Мамонтенка, сумеет отыскать всплывший на поверхность транспортировщик…

Действительно, минут через двадцать к обзорной полусфере «Тритона» подплыла резиновая надувная лодка. На корме сидел Старик собственной персоной и довольно улыбался. Но это лишь пока, а вот узнает, как я сплоховал, уже не будет таким довольным.

Как ни странно, Старик отнесся к моей промашке достаточно спокойно. Во всяком случае, не высказал мне ни одного упрека, лишь разочарованно вздохнул. Я тем временем отвязал от грузового ремня спецснаряжение, снял со спины дыхательный аппарат, стащил с головы маску и, оставив все это в кабине «Тритона», вместе со своим аквалангом перебрался в «Зодиак» к Старику. Как только я покинул кабину транспортировщика, Стас открыл нижний кингстон для заполнения балластной цистерны и вместе с «Тритоном» вновь погрузился под воду.

Он вынырнул спустя полчаса (минимальное время для декомпрессионного подъема с пятидесятиметровой глубины) уже в обычной водолазной маске и с аквалангом за плечами, подплыл к покачивающейся на волнах надувной лодке и, выплюнув изо рта загубник, обратился к Старику:

– Надо как-то обозначить место, чтобы потом не тратить время на поиск транспортировщика.

– Обозначим, – кивнул Старик. – Глубина большая?

– Пятьдесят два метра, – ответил Стас.