Морские дьяволы

Данил послушно откинул простыню вместе с тремя уложенными сверху пледами, открыв свою грудь. Вид у него действительно был неважный. Крупные гематомы сплошь покрывали его тело и руки, а на шее, чуть выше ключицы, надулся волдырь размером с грецкий орех. Рощин быстро осмотрел его и вынес свое заключение:

– В общем, ничего страшного. Могло быть и хуже. Синяки обработаем мазью, а на ночь положим спиртовой компресс, чтобы не было отека.

Из принесенного пакета Рощин достал тюбик с какой-то мазью и, выдавив ее себе на ладонь, принялся последовательно обрабатывать ушибы Данила. В комнате сразу распространился аромат пчелиного яда и еще какой-то другой резкий запах. Данил брезгливо поморщился, хотя скорее сделал это для того, чтобы скрыть гримасу боли.

– Терпи. К утру будешь как новенький, – приговаривал Илья Константинович, ловко втираю гелеобразную мазь ему в кожу. – Ты же хотел понравиться здешним девушкам, вот и терпи…

Наконец обработка подкожных гематом была закончена. Рощин вытер со лба выступившие капли пота и, прощупав пальцами волдырь на шее Данила, сокрушенно заметил:

– Вот с внутренним кровоизлиянием придется повозиться. Мазь тут не поможет, придется вскрывать. Ну-ка, Роберт, принеси сюда какую-нибудь чистую майку или футболку, – обратился он ко мне. – Негоже пачкать миссис Роджерс ее простыни.

С этими словами Рощин поднялся с кровати Данила и вышел из спальни. Когда он вернулся обратно, в руках у него был перочинный нож с откинутым лезвием.

– Эй, вы только меня не зарежьте, – с опаской покосившись на Старика, произнес Данил.

– А это уж как получится, – улыбнулся я в ответ, хотя мне в этот момент было совсем не весело.

Пока Илья Константинович протирал спиртом лезвие, я свернул в несколько слоев найденную в одежном шкафу еще совершенно новую белую футболку и подсунул ее под голову Данилу. Он перевернулся на бок, подставив нам свою травмированную шею. И Илья Константинович точным движением проколол лезвием перочинного ножа волдырь на его шее. Из разреза наружу хлынула темная кровь, которую Рощин ловко промокал приготовленным ватным тампоном. Потом Илья Константинович наложил на рану квадрат свежего бинта и приклеил его тремя полосками лейкопластыря.

– Ну вот и все, а ты боялся, – Рощин ободряюще потрепал Данила по плечу.

– Еще бы, довериться вам, коновалам, – Данил завозился на кровати, пытаясь изменить позу, и сейчас же скорчился от резкой боли.

– Что, больно? – дружески усмехнулся Илья Константинович. – Тогда лежи смирно. А заодно расскажи, как это тебя так припечатало?

– Угодил в кильватерную струю. Хорошо хоть не под лопасти гребного винта, – ответил Данил и, не скрывая своей досады, добавил: – Это я сам виноват. Закрепившись на корпусе, ухватился за рукоятку АЗУ, вот меня вместе с устройством и снесло встречным потоком.

– Не вини себя, – попытался я его успокоить. – «Атлант» шел с такой скоростью, что у тебя практически не было шансов удержаться на обшивке.

– Да нет, – Данил отрицательно мотнул головой и снова скривился от боли. – Скорость лодки была не так уж велика. В момент разворота она сбросила ход. По всем прикидкам «Атлант» шел на десяти-двенадцати узлах. Будь его скорость выше, я бы даже не смог зацепиться за обшивку и, уж конечно, не разглядел вращающиеся лопасти.

– А ты их разглядел?! – практически одновременно спросили мы с Рощиным и недоверчиво переглянулись.

– Еще бы! – воскликнул он. – На всю жизнь запомнил. Не лопасти, а настоящие турецкие сабли, и каждая длиной с эту комнату.

– Тогда каких же размеров должен быть винт? – поинтересовался я, решив про себя, что от волнения и страха Данил явно преувеличивает.

– Метров девять в диаметре или даже больше, – уверенно ответил он.

– Искривленные саблевидные лопасти и малооборотный гребной винт гигантских размеров, – задумчиво сказал Илья Константинович. – Возможно, это и есть один из секретов бесшумного хода «Атланта». Теоретически гребной винт с такими параметрами при том же тяговом усилии должен обладать меньшим акустическим шумом. Мне даже приходилось слышать про опытно-конструкторские работы по созданию таких винтов, ведущиеся у нас и в Штатах. Очевидно, теперь эти проекты наконец воплотились в жизнь.

Из ванной комнаты вышел Андрей, завернутый в махровое полотенце. Увидев наши сосредоточенные лица, он сразу догадался, что мы ведем серьезный разговор, поэтому оставил открытой дверь в ванную комнату, а воду из душа пустил на полную мощность, чтобы ее шум заглушал наши слова. Глушить, правда, пока было нечего, так как мы молчали, обдумывая последние слова Ильи Константиновича. Первым нарушил молчание Данил.

– Кстати, я вот сейчас понял, почему не выдержала присоска блока АЗУ, хотя скорость «Атланта» была не так уж велика, – подал он голос с кровати. – Все дело в обшивке. Да-да, в обшивке. Резиновое покрытие легкого корпуса слишком мягкое. Я это почувствовал, когда пытался там закрепиться. Вот присоска, сконструированная для закрепления на более твердом основании, к нему и не прилепилась. Это даже не резина, а… какой-то более упругий и эластичный полимер.