Короткая сумятица на шканцах, резкий хлопок многотонных парусов и рев налетевшего шквала – все слилось в одном мгновении истины. Седой капитан, как всегда, точно выбрал момент. Бушующий ливень накрыл и винджаммер, и вражеский фрегат; видимость упала до нуля; но расчет был точен. Опасно накренившись, звеня вантами, чертя реями по волнам, шеститысячетонный парусник набрал девятнадцать узлов и форштевнем крупповской стали смял алюминиевое дитя прогресса, как пустую консервную банку. Путь в открытый океан, в нейтральные воды был свободен……“Миражи” вылетели на поиски взбунтовавшегося барка, как только кончился шторм – но ничего не нашли. Летучий Россиянец исчез бесследно. Это было настолько скандально, беспрецедентно, антинаучно и неполиткрректно, что в СМИ не просочилось ни намёка на злостное Нарушение Основ. Естественно, Россию тоже быстро убедили: золото Альп пропало для всех – зато вот в молчании, например, золото неистощимо! Однотипный древний парусник, полвека гнивший в немецком порту Травемюнде на должности морского музея, был в кратчайшие сроки за деньги Мирового Сообщества отреставрирован, закамуфлирован и перегнан в Петербург – исполнять роль мятежного близнеца. Курсанты тоже получили биографии-двойники… короткие, правда, зато героические.
Казалось бы, инцидент исчерпан. Мало ли легенд бродит среди моряков? Какой гламурный журналист или элитный обозреватель пойдёт по портовым кабакам искать правду жизни? А чего нет в сознании гламурной элиты – того нету и в реальности…
Но однажды грозовое облако парусов вынырнуло из промозглых сумерек Ледовитого Океана. Лейтенант, командовавший норвежским сторожевиком, лишь на мгновение увидел стального Левиафана старых времён – не побеждающего стихию, а – танцующего со стихиями. Впрочем, этого мгновения хватило для принятия единственно верного решения. Сторожевик оставил в покое русских браконьеров и резко увалился под ветер, благоразумно избежав конфронтации (как нынче модно изъясняться).
Последнее, что увидел лейтенант, прежде чем спустился полог осенней полярной мглы:
…Смерч. Безумный, сизый, мрачный, бешеный, как метеосводка Второго дня Творения.
И – маленький, смешной, тупоносый серый траулер, упрямо идущий вслед за смерчом – внутрь смерча. И – ничего не видать больше, снежная крупа бьет в глаза, снежная россыпь на экране безотказного радара.
Но тут же – вестовой из радиорубки с последним перехватом: «Следую за мателотом! Следую! Да … подождите же нас! Да … что мы … там дома в … забыли на…! Достала … эта … и это …! Следую на… за…».
… «Попрошу не материться при детях, – ответил винджаммер. – Держитесь в кильватере».
Рассказывают, что ещё через несколько лет, солнечной осенью, маленький неказистый траулер видели поднимающимся по Сене. Капитан, говорят, недовольно морщился, вдыхая бензиновую гарь горящих парижских предместий; отмачивал усы в “Божоле нуво” последнего (уже во всех смыслах – последнего) розлива – и всё допытывался у белого беженца, взятого на борт за неимением лучшего лоцмана:
– Ну хоть какая рыба ценных пород у вас там ловится, возле вашего Сен-Дени? А то, что же выходит – опять пустой рейс?
Однако по всему было видно – доволен новой жизнью. Так себе ворчит, не со зла.
Вечно юным гардемаринам десантной группы, прячущимся на палубе под сетями и мешковиной, “Божоле” не полагалось. Но они тоже не грустили. Шпаги остры, сердца пламенны, кожа на черных барабанах – обновлена после недавнего дела в Нигерии, аж лоснится… И вообще, ребята, как там гласит народная мудрость? «Увидеть Париж – и пусть все умрут!»
…Опять же рассказывают, что российских туристов удалось вывезти всех, а халиф Аль-де-Франс даже уплатил компенсацию. Но это, наверное, уже врут. В устном пересказе преувеличения неизбежны, а письменные источники – они нынче сами понимаете, где…
Андрей Данилов
Настоящий комбриг
Наш комбриг был личностью легендарной не только на Камчатской флотилии, но и на всем Тихоокеанском флоте. А то и всем Военно-морском. Звание адмирала он заслужил честно, в морях выходил, а не по паркету вышаркал. С лодочного лейтенанта начал, лодочным адмиралом закончил.
Он был высок, крепко сбит, громогласен, пучеглаз и усат. Дипломатии чужд, в решениях скор, но справедлив. Командиры лодок, эти гарнизонные небожители, – особая каста в иерархии военного городка, его боготворили.