… А Алжир – он и есть Алжир. Я один раз, когда полегчало, все-таки, сошел на берег, с навязанной мне в нагрузку группой из пяти матросов. Устал от прогулки как собака. Правда, попил хорошего кофе в маленькой забегаловке на бульваре, истратив на это почти всю свою инвалюту. Какой-то арабченок пытался утащить у меня карманные часы-луковицу, дернув за свисавшую с пояса цепочку. Цепочка, дореволюционного изготовления, выдержала атаку, а я успел подвесить убегающему парнишке легкий щелбан по лбу. Один мой моряк рванул, было за ним, но я его удержал во избежание международных конфликтов. Визит-то был официальный.
Андрей Осадчий
Хор лейтенантов
В этот день и погода была замечательная и нечаянное везение приключилось, кто-то из начальников зачем-то послал в городок. Документы вроде там какие. Нужно было успеть обернуться за быстротечных обеденных два часа и успеть к построению для перехода на корабль. И вот я весь красивый и подтянутый, в новенькой шинели, с дипломатом крокодиловой кожи в руке, обремененный высоким доверием, как большой, выдвигаюсь на главный маршевый рубеж – автобусную остановку. Успешно миновал расположения двух смежных дивизий ПЛ, этих больших муравейников, всегда находящихся в неутихающем ни на миг броуновском движении. Чтобы не диссонировать с фоном своим счастливым видом, что сами понимаете, чем чревато молодого лейтенанта, ускоряю шаг до делового и на лице держу выражение строгого целеустремления. Пересекая линию КПП-1 только, махнул пропуском перед носом бдительного матросика и оказался в другом мире. Другой мир состоял тоже из военных, но других. Тыловых военных. Они тоже толпились в очереди на автобус, но иначе, не как мы, плавсоставские. В их лицах не читалось "любой ценой". Они исполняли свою привычную повседневность, ехали домой покушать и послеобеденно отдохнуть. Некоторые из них даже вернутся к 15 часам обратно в свои отделы и кабинеты с тем, чтобы в 17.15, отдав дневной долг Родине, снова отстоять вот эту утомительную очередь. И так изо дня в день, из года в год, с неотвратимой непреложностью. Системно, можно сказать. Потому как "нет системы – нет результата", "соблюдение суточного плана есть основа успеха боевой подготовки" и война войной, в конце концов, а обед по равписанию.
Стою я, молоденький лейтенантик, стараюсь ничем не выдать своего инородия, а напротив, благораствориться в обществе великолепно пошитых шинелей и фуражек, не оскверненных ежедневными штурмами КУНГов и тентовых КАМАЗов, и зачарованно вслушиваюсь в разговоры воинов тыла. Оказывается, проблемы есть и у них. Возмутительно, например, что утром приходится выходить заранее, а то в "их" тыловой автобус норовит набиться эта оголтелая банда подводников. Сидя уже забыл когда и ездил. Или, коль ты получаешь морские, так сиди в своем прочном корпусе и не чирикай. Мне бы вот так подавали обед прямо на рабочем месте. Оно мне надо, мотаться в городок по два раза на дню. Что слышат мои уши! О боги! Почему земля не разверзнется! Почему небо не упадет на землю! Они не желают мотаться! Домой, в городок! Тяжело им, и они никак не желают мотаться. Когда всё бы отдал, чтобы в 21.00 не получить новую вводную от многочисленных… Нет, это воистину другой мир… У нас ведь и о гауптвахте, кто постарше, рассуждают, как о сладком сне. "Работайте день, работайте ночь, работайте выходные, но чтоб к утру было всё готово" А в последнее время в моду вошла культурно-массовая работа в среде личного состава. И, конечно, не в рабочее же время ей заниматься, лейтенант. И вообще, "Ваша матчасть, это Ваше личное дело", то же согласно этой замполитовской мудрости, разумеется, и ваш личный состав. А кто мне скажет, когда оно кончается, рабочее и начинается… простите, какое-какое Вы сказали, время? Свободное то чего? А партбилет у Вас какого цвета? У меня, например, красный, цвета пролетарской крови, товарищ лейтенант, а у Вас?