Морские драмы Второй мировой

В 08.30 на борту Л-15 произошла очередная смена вахт, вскоре после чего «с головной лодки поступил запрос о нагрузке, и в ответ по семафору с Л-15 была передана утренняя рапортичка», — повторяют Быховский и Мишкевич рассказ тогдашнего вахтенного офицера первой боевой смены, командира объединенной артиллерийско-минно-торпедной боевой части (БЧ-2—3) корабля лейтенанта Ивана Иосифовича Жуйко, который «внимательно следил за соблюдением дистанции между кораблями». Ее старший на переходе командир Л-16 капитан-лейтенант Д.Ф. Гусаров приказал поддерживать в пределах трех кабельтовых. Но так как Л-16 развивала несколько большую скорость, чем предварительно обговоренная 8-узловая, то дистанция иногда увеличивалась до 7–8 кабельтовых. Чтобы сократить ее, на Л-15 периодически запускали второй дизель.

В 11.00 вахтенный командир Л-15 так и поступил, и минут через десять дистанция между подводными лодками стала заметно сокращаться. Ничто не предвещало катастрофы…

О том, что произошло дальше, свидетельствуют архивные документы, написанные рукой командира Л-15: «В 11 часов 15 минут (22 часа 15 минут московское время) в ряде документов и публикаций встречается ошибочное указание времени — 11.45/22.45) в точке с координатами Ш = 46°, Д=138°56′з. ПЛ Л-16 была торпедирована с подводной лодки и утоплена со всем личным составом 55 человек; погода в это время была хорошая, видимость полная, море 1 балл. ПЛ шли строем кильватера Д = 3 кбт. Дистанция между ними составляла 3 кабельтова, ходом 8 узлов. ПЛ Л-16 шла головной, по ней было выпущено две торпеды, я предполагаю, что 1-я торпеда попала в район дизельного 6-го отсека и 2-я торпеда в район 5-го отсека. Л-16 погрузилась с дифферентом на корму 45°, лодка затонула через 25–30 секунд после торпедирования… на глубине 4888 метров Через 1 минуту после того, как погрузилась ПЛ Л-16, я слышал два глухих подводных взрыва — считаю, что взорвались аккумуляторные батареи или лопнули внутренние цистерны…. Я принял решение уклониться — оторваться от места гибели ПЛ Л-16 ходом 16 узлов. Отходя противолодочным зигзагом, предполагая, что ПЛ Л-16 торпедирована с ПЛ…. Дан полный ход. Идём беспорядочным зигзагом, находясь на одном курсе не более минуты».

Обратимся к вахтенному журналу Л-15, в котором в 11.15 11 октября 1942 года была сделана следующая запись: «Дан полный ход Уклоняемся от подлодки противника. Курсы переменные». Далее в документе было отмечено, что машины Л-15 увеличили в это время обороты с 320/0 (левый дизель — 320 оборотов в минуту, правый — 0) до 360/360.

Быховский и Мишкевич так интерпретировали эти действия командира: «Оценив обстановку, он принял командование кораблем. Лодка шла под обоими дизелями. Комаров увеличил ход с малого до среднего и, отвернув на 90°, одержал лодку на случайном курсе, после чего перешел на противолодочный зигзаг…. Тщательный осмотр места гибели Л-16 ничего не дал. Завершив осмотр, на Л-15 увеличили ход до полного, и подводная лодка на противолодочном зигзаге стала удаляться».

Такое утверждение весьма странно. Невозможно даже представить, чтобы командир подводной лодки, находясь в трезвом рассудке, после торпедирования субмарины начал бы совершать некий осмотр места гибели торпедированного корабля. Такое решение почти стопроцентно обрекало его на такую же гибель. Какой там к черту осмотр всплывшего пятна соляра! Единственное, что надо было делать в такой ситуации (Комаров именно так и поступил), так это дать самый полный ход и противолодочным зигзагом удирать как можно быстрее и дальше от злосчастного места! Не могло быть и никаких митингов, не до этого! Все по боевой тревоге, все на боевых постах. Митинг, разумеется, провели, но не над местом гибели Л-16, а значительно позднее, когда появилась возможность снизить степень боеготовности.