Морские истории

Команда спит в таких же каютах, ест ту же рыбу, и пьёт то же, что послал им бог через кока и прибрежные магазинчики. Но для них возможно пробуждение в четыре часа особенно мерзкого утра под шкиперское: «Пойдём, поможешь! У нас якорь не держит». Для них падают метеоры в невозможно звёздном небе над Кикладами, когда пассажиры, наотдыхавшись, спят в каюте. Они, ныряя в хрустальной чистоты воду Карибов или Средиземки, нет-нет, да осмотрят гребной винт: не намоталось ли там что. И в час, когда стонет, ломаясь, корпус и палуба встаёт дыбом, а пассажиры со слезами ждут своего места в шлюпках, команда эти шлюпки готовит, спускает и, если уж совсем не судьба, играет до последнего вальс на рушащемся в волны корабле.

Поэтому и установки на плаванье у тех и у других разные. Я, например, пассажиром могу взять кого угодно. В команду беру тех, кого знаю по разным трудностям и непривычным обстоятельствам.

Было дело, сплавлялись мы по Клязьме, тремя байдарками и тремя семьями с малюсенькими детьми. Тёплый летний дождь, оросивший начало нашей экспедиции, все дни потом так и не переставал, превратившись в обложной. Он лил на нас, пока мы шли по реке, теряя друг друга из виду за водной пеленой. Он нахлёстывал, когда мы спешно ставили палатки. Он моросил, когда мы пытались разжечь костёр из дров сырых, очень сырых и вконец раскисших. Он не переставал, когда поздно ночью мы латали свежие пробоины в днище одной из байдарок, и в свете фонариков толклись зудящие стаи комаров. Мы не выдерживали график, наши припасы и дети промокли насквозь. В конце концов мы снялись с маршрута и, доползя до ближайшей станции, вернулись домой. В электричке детки уснули сидя, чуть не первый раз в тепле и сухости, и пар поднимался от их розовых ушей. С этими людьми, что с детьми, что со взрослыми, я готов в любой момент хоть в Атлантику, хоть в кругосветку.

Разница в установках намечается уже на первый день плаванья, и дальше только растёт. Там, где для пассажира «Ну вот, пасмурно!», для команды – долгожданный повод гордо надеть непромокайку. Пассажир уходит с палубы, спасаясь от ветра – команда радуется и ставит паруса. Для пассажира качка – это страдание и драмамин, команда же отважно сидит в кокпите под брызгами и уписывает за обе щёки макароны по-флотски, приправленные для желающих тем же драмамином. Дельфины, рассветы, закаты, тайные бухты и красивые острова достаются в равной пропорции и тем, и другим.

Достаточно много моих знакомых приходят без точно заявленной роли. Обычно это: «Давай, посмотрим, может, и втянусь». Это само по себе хорошее начало, признание возможности. Потом они из любопытства и желания попробовать встают на пару минут к штурвалу. На второй день помогают швартоваться в узком аппендиксе марины, где любая пара рук придётся к месту. А на следующее утро они появляются в кокпите уже в перчатках, и ты понимаешь – вот оно, начало превращения. Теперь главное – не взвалить слишком много сразу, не спугнуть зарождающееся чувство любви к морю. Сумевшему это сделать шкиперу достаётся величайшая награда, когда кто-нибудь из команды спрашивает: «Ты не очень долго стоишь на штурвале? Может, тебя сменить?»

Конечно, можно! Сразу же организуются вахты, сначала обычно не жёсткие по времени. Иногда просто договариваемся, кто следующие три часа будет её стоять. Для идущих с нами не в первый раз вахты расписываются заранее, и некоторые дети очень стремятся в них попасть, чтобы по звону рынды (ну, или по звуку будильника, если рынды нет), сурово стиснув зубы, идти надевать непром и спасик.

Дальше – больше. Глотнув воздуха свободы, почувствовав уверенность в своих силах, команда хочет только своих вахт, без мелочной опеки шкипера. Так образовались Детская вахта на Карибах 2014-го, Вахта Клоунов на Чесапике в тринадцатом. Сами планируют и держат курс, сами ставят и настраивают паруса. Шкипера, по привычке выбегающего в кокпит при каждом изменении вокруг, ласковым словом отправляют обратно: «Шкип, ты поздно заснул, рано проснулся. Ты устал и ОЧЕНЬ ХОЧЕШЬ СПАТЬ!» Делать нечего, приходится идти в салон, и хотя твоя шкиперская душонка протестует и дрожит при мысли, каких делов могут наворотить – эти – в кокпите, ты говоришь ей: «Цыц! Так надо!». Если шкипер действительно смог уснуть – его тоже можно поздравить. Он научился доверять своим.

Впрочем, я забежал немного вперёд, потому что и ночные вахты, и совместные швартовки нам только грезятся в будущем. Пока у нас есть разношерстный люд, которому еще предстоит стать командой. Об этом – наши следующие шанти. Песнь 3

За ветер удачи!

Our anchor's aweigh and our sails are all set

Bold Riley, oh, boom-a-lay

The folks we are leaving, we'll never forget

Bold Riley, oh, gone away

(Bold Riley)