Морские приключения мышки Клариссы

Мы только заснули, как по стволу дерева страшно заскрежетали когти. Уже через мгновение мы укрылись в нашей маленькой норке. Я высунула нос и слушала. Куркума? Робин? Сердце Чарльза Себастьяна колотилось в такт с моим. Если коты решили, что их невиданная доброта иссякла, нам придется отправляться на поиски нового дома. Потому что, если кот решил поймать мышь, он эту затею не оставит.

Скрежет приближался, когти впивались в кору все громче. Скорее всего, Куркума. В дупле показалась грязная, очень тощая кошачья морда. На фоне яркого солнечного света я не узнала ее и заверещала. Кошачья голова заглянула в пустое дупло, осмотрела его, усталые печальные глаза наполнились слезами. Она так и застыла: ни внутрь, ни наружу.

– Кларисса, я верила в тебя, – прошептала она.

День у моря

Я забыла, как дышать. Эта грязная, тощая морда принадлежала моей родной, грязной, тощей кошке.

– Патронесса, это правда ты? – тихо-тихо спросила я, высовывая нос из тайной норки.

Кошка заметила меня. Мы смотрели друг на друга, и эта краткая секунда показалась нам вечностью. А потом я выскочила и подбежала к ней, а она кое-как забралась в дупло, и наши носы соприкоснулись. Патронесса была искалечена: вся в ранах, в запекшейся крови, в ожогах, облезлая. Свернувшись калачиком на дне дупла, она еле слышно произнесла:

– Ты жива.

– Ты жива! – выкрикнула я, не в силах сдерживать эмоции.

Слезы сами лились из глаз. Я начала осторожно убирать комья грязи с мордочки Патронессы, а та не шевелилась, не урчала. Только дышала. Да, она дышала! Из норки высунул мордочку Чарльз Себастьян.

– Выходи, – сказала я. – Принесем воды.

На улице мы нашли сухой скукоженный лист, в углублении которого скопилась утренняя роса. Вдвоем с братом мы взяли листок за края и очень медленно, очень бережно отнесли его в дупло, чтобы не расплескать ни капли и напоить Патронессу. Потом мы отправились за едой прямо в лагерь. Забыв про рассудительность и осторожность, я залезла в запасы и утащила для кошки самую лучшую рыбу. Кусок вручила Чарльзу Себастьяну, кусок взяла сама, и мы, еле-еле перебирая лапами под тяжестью груза, все отнесли в дупло и положили рядом с листом. Патронесса выпила воду – это был хороший знак. Надо принести еще. И носить ей воду столько, сколько потребуется, чтобы она жила.

Я все время была рядом с Патронессой, заботилась о ней. Чарльз Себастьян, хоть и побаивался присутствия кошки в нашем дупле, не задавал вопросов, зачем она здесь и почему мы кормим и поим ее. Он доверял мне. Верил в меня. А я верила в него.

Немного оправившись, Патронесса рассказала нам свою историю.

– Я ушла под воду, а вынырнула среди обломков корабля, достаточно крупных, чтобы удержать меня. Я взобралась на один из них, но вас уже не видела. Зато я слышала твой голос, Кларисса. Твои слова звучали у меня в ушах. Ты верила в меня. Верила, что я выживу. И я не могла тебя подвести.

У меня в горле встал ком. Кошка помолчала.

– Я попала в течение, которое унесло меня в открытое море, вместо того чтобы прибить к берегу. Очень неприятные ощущения. Волны несли меня. Я почти обогнула остров, оказываясь все дальше от берега, но я старалась запомнить, где же я. Только ни разу мою доску не прибило достаточно близко, чтобы можно было добраться до острова вплавь. Я начала думать, что обречена. А когда над головой стала кружить огромная птица (помните, та, которая ловит рыбу?), я поверила, что конец наступил. Птица подлетела и схватила меня.

– Какой ужас! – Я слушала Патронессу, глядя во все глаза. – И что ты сделала?

– Сначала я вырывалась, но вдруг поняла, что если она меня бросит, то я окажусь в море и плыть мне будет не на чем. Тогда мне точно конец. Птица летела к острову, и, когда она спустилась достаточно низко, я дала бой. Я билась не на жизнь, а на смерть, я вложила в эту битву все оставшиеся силы. Вырвавшись, я убежала в лес.

– Бедная моя. Теперь понятно, почему ты в таком состоянии.

– А что дальше? – спросил Чарльз Себастьян, которому не терпелось узнать продолжение.

– Я отправилась искать вас. Шла без перерыва, почти не спала и не ела. Твои слова, Кларисса, звучали у меня в голове. Ты верила в меня. Я должна была выжить. Должна была найти тебя.

– Ты не сомневалась, что мы выжили в море?

– Ты столько сделала, чтобы найти своего брата, Кларисса! Какие еще могли быть варианты? Ты должна была выжить. Мне надо было в это верить. Когда я нашла дерево, поднялась, заглянула в дупло и не увидела тебя, я чуть не умерла. Я не могла вынести мысли, что ты не вернулась.

Я опустила глаза. И не хотела признаваться, что поверила в ее гибель. Не хотела говорить, что усомнилась в ней. Ведь я и в Чарльзе Себастьяне сомневалась много раз. Может, мне надо снова повторить мамины слова и наконец самой в них поверить?

Одним прекрасным днем, когда мы все втроем спали в дупле – маленькая фасолинка, большая фасолинка и гигантская фасолина, – с тропинки донесся шум и разбудил нас. Высыпали все: Лучия, Тембе, Томас и даже Бенеллун – и остановились почти у пляжа. Лучия приставила к глазу подзорную трубу.