Морские приключения мышки Клариссы

Когда я проснулась, на море не осталось и следа от «Шарлотты»: часть обломков выбросило на берег, остальные утонули. Несколько матросов вытащили из воды шлюпку и теперь с усилием волокли ее поглубже в лес, чтобы спрятать от посторонних глаз. Маленькую лодочку они тоже прятали среди деревьев и кустов, лишь изредка выходя на ней порыбачить. А мы с братом радовались, что нет больше ни корабля, ни лодки и море далеко от нас.

Приходил Робин, искал Патронессу, и я сообщила ему печальную новость. Когда мы с братом вышли на тропинку, чтобы добраться до лагеря и поискать его подругу Бенеллун, нежданно-негаданно на нашем пути появилась Куркума. Мы с Чарльзом Себастьяном нырнули под ближайший куст, но хищница в ярко-желтой шубе не пыталась нас ловить.

– Меня Робин нашел. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось. – Она пыталась говорить равнодушно, но было видно, что она потрясена.

И я все пересказала ей. Сухо поблагодарив меня, Куркума ушла.

На следующий день мы с братом наконец-то дождались на тропинке Бенеллун. Я сидела в стороне, а он бросился к ней и запрыгал. Замерев на задних лапках, он смело смотрел прямо на нее. Меня страх покинул только в момент, когда девочка опустилась на колени.

– Не может быть… – пробормотала она, всматриваясь в мышонка на тропинке. – Ты тот самый изобретательный мышонок? Да как же ты попал сюда? Я все время о тебе думала с тех пор, как они меня утащили с корабля. – Девочка протянула ему ладошку. – Запястья зажили, – сказала она, показывая второй рукой на белые шрамы. – Благодаря тебе.

Мое любопытство росло. Что она имела в виду?

– Ты такой суровый с этим ушком, – заметила она, когда Чарльз Себастьян подошел еще ближе и ткнулся носом ей в кончики пальцев. На глаза у нее навернулись слезы. – Мой сводный брат умер.

Чарльз Себастьян сидел рядом с Бенеллун и совершенно ее не боялся.

С той встречи девочка стала приносить ягоды и оставлять их на краю тропинки. Однажды Чарльз Себастьян отвел ее к нашему дереву, и она время от времени приходила сама, чтобы подождать, пока он выглянет к ней. А когда он появлялся, Бенеллун садилась у дерева, рассказывала ему всякие истории и читала стихи, как будто так издавна было заведено у людей и мышей. Я не понимала, к чему идут их отношения, но завидовала, потому что утратила своего единственного друга.

Мое сердце не заживало. Мне так хотелось быстрее оправиться, но рана оказалась слишком глубокой. Возможно, я со временем забуду Патронессу – у мышей не очень долгая память. Но ведь я не забыла Чарльза Себастьяна, а он не забыл меня. Я наслаждалась каждым мгновением рядом с ним. Он восстанавливал силы, мы повсюду ходили вместе. И больше я не потеряю его.

Я учила брата остерегаться птиц, а он рассказывал, что альбатросы приносят удачу. Я объяснила, что ящерицы и черепахи для нас не опасны, а он поведал мне, как оседлать курицу и прокусить ей гребень. Я показывала ему, как в предрассветный час собирать утреннюю росу, чтобы напиться перед сном, водила к лучшим ягодным местам, учила выкапывать из-под гнилых коряг насекомых. А он объяснил мне, что Бенеллун всегда готова пополнить наши запасы еды. Он сумел наладить контакт с человеком! Так что жаловаться нам было не на что.

Днем мы отсыпались, но всегда одним ухом слушали, не приближается ли незваный гость к нашему убежищу. Коты нас не трогали: Робин был верен данному обещанию, а Куркума, мне кажется, таким способом проявляла уважение. Если бы они передумали, мы бы сразу поняли, потому что звук когтей, цепляющихся за кору, ни с чем не спутаешь. Котам мы все-таки не доверяли. Вернее, котов, которым мы доверяли, больше не было с нами.

Чарльз Себастьян постарался и зубами выгрыз в дупле отверстие, в котором мы оба могли укрыться от хищника. Вернее, расширил мою маленькую норку. Ночью мы там и прятались, когда коты завывали и дрались, потому что нам было очень страшно. Как только темнело и люди утихомиривались, любой кошачий звук казался слишком близким. Каждый шорох гремел как будто корабельная рында.

Я скучала по своей подруге. Мне все время снилось, что она жива, но стоило проснуться – и видение исчезало. Иногда, пробудившись от кошачьего воя, я растерянно спрашивала:

– Патронесса, это ты?

Кажется, Чарльз Себастьян начал за меня переживать. И чтобы зря не пугать его, я постепенно рассказала настоящую историю нашей с Патронессой дружбы. Да, она съела Оливию. Да, она спасла наши жизни. Я рассказала, как кормила ее, как мы заключили сделку, по условиям которой она не могла меня сожрать. Рассказала, как она носила мне капельки воды на усах, как мы узнали, куда направляется «Шарлотта». Как мы во второй раз спрятались на шлюпке, чтобы найти Чарльза Себастьяна. Как Патронесса подслушала, что корабль подожгут, как схватила меня и рискнула всем, чтобы у нас был шанс спасти его с горящего судна.

Я расплакалась и никак не могла остановиться. Чарльз Себастьян пытался меня успокоить, но все было напрасно. Моя подруга умерла, а вместе с ней умерло мое сердце.