Морские титаны

Оттащенный буксирами на мелководье, броненосец умудрился открыть огонь из шестидюймовой башни по приближавшимся главным силам японцев. На эскадре и в Порт–Артуре царило уныние. Искалеченный «Ретвизан» перегородил своим корпусом часть выхода из гавани, и его теперь уже не дремлющая вахта по ночам слепила море мощными прожекторами и открывала огонь по любой замеченной шаланде. С этим «американским» кораблем серьезных проблем не возникало — его борт был почти перпендикулярен воде, и подвести кессон для ремонта было лишь делом времени, чего не позволял «Цесаревич», с его «французской» кривизной обводов. Вдобавок подвести кессон невиданной формы под корму, куда пришлось попадание, мешали и винты.

Гигантский корабль терпеливо ждал своего часа, отправляя роты моряков экипажа на сухопутный фронт и иногда занимаясь стрельбой по наседавшим на крепость японцам.. Появление нового командующего флотом — адмирала Степана Осиповича Макарова — в Порт–Артуре было сродни нападению противника, с той лишь разницей, что его ждали как мессию. Человек неукротимой энергии, миноносник по натуре, чей лозунг был «в море — дома», он привез с собой из Петербурга замечательного инженера Кутейникова Прошло четыре месяца после подрыва, и наконец 24 мая 1904 года «Цесаревич» снова вступил в строй. Увы, единственная надежда флота и России, по–настоящему талантливый моряк, вице–адмирал Макаров этого уже не увидел…

31 марта при выходе эскадры в море подорвался на букете японских мин флагманский броненосец «Петропавловск». Выловили изорванную, окровавленную шинель — все, что осталось от командующего. С Макаровым погиб и талантливый художник–баталист В. В. Верещагин. «Великий Князь Кирилл Владимирович, находившийся при штабе, спасся Промыслом Божьим», — отреагировала на катастрофу столичная печать того времени.

После высадки японцев на Ляодунский полуостров Порт- Артур оказался в тисках смертельной, плотной блокады. Теперь надеяться на Промысел Божий смысла не было: еще две–три недели — и самураи, выкатив мортиры на высоты, начнут крушить тяжелыми снарядами русские корабли прямо в гавани! К этому моменту часть эскадры уже пострадала от перекидного огня противника Флот должен не только уйти, но и прорваться во Владивосток. Иначе — конец!

25 мая на «Цесаревиче» поднял свой флаг контр–адмирал Вильгельм Карлович Виттефт. Теперь их судьбы (адмирала и корабля) будут связаны одной нитью до самого конца Вильгельм Карлович был талантливым штабистом, что и определило его дальнейшее поведение как флагмана Он слыл человеком мягким и добродушным. Нельсоном себя не мнил, что не удивительно при службе на берегу с 1899 года, но к приказу наместника Алексеева отнесся с должным рвением К слову, Вильгельм Карлович, еще будучи в звании капитана 1–го ранга и занимаясь минным делом, о возможности неудачного исхода войны с Японией догадывался. Потому, став вице–адмиралом, слал на имя командующего рапорты с просьбой прислать на Дальний Восток пару–тройку подводных лодок. Причем везти их на палубах пароходов открыто, с обязательным заходом в японские порты, — пусть потенциальный враг полюбуется. Морское ведомство этим просьбам вняло, и лодки в Артуре появились. Субмарины в те годы были примитивные, пугавшие больше своих конструкторов и моряков. Но даже такое оружие серьезно обеспокоило японцев. Во время подрывов на русских минах броненосцев «Яшима» и «Хатцусе» ошеломленные японцы вели ураганный огонь по воде, уверенные в атаке русской субмарины. И в гибели этих двух кораблей «виновен» вице–адмирал Виттефт, вспомнивший об уникальном минном заградителе «Амур». Именно на его минах, поставленных по приказу командующего, подорвались японские броненосцы. В те дни Артур ликовал — любимец флота С. О. Макаров был отомщен! Жаль, что сам Степан Осипович «Амур» игнорировал до последнего, являясь при этом минером и миноносником высочайшего класса.

Теперь, после ввода в строй поврежденных кораблей и серьезных потерь у японцев, встал вопрос о попытке прорыва из осажденной крепости. Вопрос, решение которого новый флагман откладывал до последней минуты. Алексеев настаивал, выпихивая флот из мышеловки, — штаб и Виттефт сопротивлялись до последнего, реально понимая, с каким противником им предстоит иметь дело.

О чем мог думать Вильгельм Карлович сейчас? О злом роке или фортуне, отвернувшейся от флота России? Впрочем, не приехавшего вовремя адмирала Скрыдлова, назначенного новым командующим, в сердцах, думается, клял до седьмого колена. Ответственность, возложенная на него, оказалась слишком тяжелой.