Морские титаны

Наконец судьба свела двух агентов с неким испанцем — Алонсо Хорхе Арканадой, работавшим клепальщиком в трюмах «Лафайета». От прошлого этого человека немцы пришли в неописуемый восторг участвовавший в гражданской войне у себя на родине, он сражался на стороне мятежников генерала Франко и умудрился спасти германского пилота, сбитого республиканцами над Альхесирасом Тяжело раненный сам, он каким-то чудом избежал расстрела, когда попал в плен. Его отчаянное мужество оценили захватившие пленника американские наемники из интербригады. Никто не знает, что творилось в душе бесшабашного испанца, но желание увидеть свою родину свободной от республиканцев и коммунистов он вдруг поменял на прелести западной демократии. Впрочем, Людвиг заметил главное в этом человеке: Арканада больше всего на свете любил деньги!

Тщательно перепроверив темное прошлое испанского авантюриста, германские агенты, посоветовавшись с Берлином, планируют уничтожение бывшей «Нормандии» на первые числа февраля 1942 года. Хорхе запросил за услугу 10 ООО долларов, пообещав вывести из строя гигантский корабль минимум на год–полтора Немцы снабдили испанца взрывчаткой и обеспечили ему прикрытие в случае провала. Сразу после взрыва лайнера Арканада отбывал в Мексику, где его уже ждали люди из абвера.

Некоторую нервозность вносило командование разведки, до конца не решившее, предпринимать акцию сейчас или подождать окончательного завершения работ на гигантском пароходе. Людвиг настаивал на скорейшем проведении операции, ссылаясь на широкие возможности завербованного испанца. К тому же американцы начали усиливать охрану объекта.

Возникла вынужденная пауза, и, пока в Берлине решали, агент назначил встречу Арканаде в одном из пабов 59–й улицы. Требовалось обговорить окончательные детали предстоящего дела и передать клепальщику необходимые инструкции. Договорились увидеться 9 февраля, сразу после окончания утренней смены рабочих причала номер 88.

Курт Людвиг брился, когда в дверь его квартиры позвонили. Ругая непрошеного гостя и вытирая лицо полотенцем, немец открыл дверь. На пороге стоял возбужденный, раскрасневшийся Отто Штайнер. Предчувствуя неладное, Курт, не здороваясь, втолкнул пришедшего в комнату, умышленно уронив полотенце за дверью. Нагнувшись, окинул взглядом лестничный проем и окно, ведущее на улицу.

Вошедший жадно глотал охлажденный оранжад, едва переводя дыхание:

— Курт, либо мы не все знаем, либо наш испанец опережает события, либо, — Штайнер поставил бутылку на стол и расстегнул пальто, — либо мы с тобой пешки в чужой игре!

Курт Людвиг был взволнован не меньше своего напарника, и, не понимая, о чем речь, продолжал молча стоять с полотенцем в руках. Наконец, собравшись с мыслями, Людвиг поинтересовался причиной такой бурной, эмоциональной тирады.

— Черт возьми, Курт, ты что, ничего не слышал? — Штайнер от волнения с трудом подбирал слова — «Нормандия» пылает, как пороховой склад! Там сейчас половина Нью–Йорка Зрелище неописуемое! Час назад пароход стал валиться на левый борт. Его тушат и с пирса и с пожарных буксиров, людей прорва, там уже суетятся военные и сотни журналистов! Ты что-нибудь понимаешь, Курт?

Разумеется, германский агент Курт Фредерик Людвиг ровным счетом ничего не понимал. В большом смятении, все что он мог сделать, это в назначенный час отправиться на рандеву с испанцем.

Людвиг прождал больше трех часов, слушая разговоры завсегдатаев паба о катастрофе, случившейся у причала номер 88. Немец терпеливо ждал, попивая крепкий кофе и пытаясь сложить цельную картину из обрывков тех фраз, которыми перекидывались посетители. Наконец, окончательно убедившись в тщетности ожидания Арканады, встревоженный Людвиг направился к выходу. За барной стойкой в проеме большого овального окна открывались небоскребы Нью- Йорка, затянутые пеленой серо–черного дыма. Ветер гнал его с Гудзона — оттуда, где уже больше восьми часов пылала «Нормандия» — самый знаменитый и быстроходный лайнер Франции и, пожалуй, красивейший пассажирский пароход мира...

С окончанием Первой мировой войны Германия лишилась своего некогда могучего военного флота, но не прекратила борьбу за обладание призом за скорость больших пассажирских пароходов — Голубой лентой Атлантики.

В конце 20–х — начале 30–х годов прошлого века мир охватил экономический кризис, получивший в США мет–кое название «великой депрессии». И когда французские и британские трансатлантические лайнеры застряли в портах, парализованные последствиями «неравномерного развития мировой экономики» (по К. Марксу), немецкие предприниматели решились на дерзновенный шаг. Германия была обложена репарациями (выплатами победителям); казна почти пуста; стоимость одной буханки хлеба доходила в условиях инфляции до одного миллиона марок, и германский рабочий мог позволить себе, принеся домой скудное пропитание, раскошелиться на пачку сигарет. На этом месячный заработок заканчивался!