Морские титаны

Когда участь I Тихоокеанской эскадры была уже предрешена и японцы начали планомерное уничтожение кораблей России в гавани, гражданское мужество проявил капитан 1–го ранга Н. О. Эссен — будущий командующий Балтийским флотом. Не желая бесславно погибать в порт–артурской западне, он, с разрешения начальства, повел свой броненосец «Севастополь» в прорыв. Корабль, подобно «Варягу», от рождения страдал дефектами машин левого борта и, замеченный японцами, сумел добраться лишь до бухты Белого Волка (недалеко от Порт–Артура). Этот последний русский броненосец адмирал Того решил уничтожить любой ценой, бросив почти все миноносцы своего флота и даже паровые катера с броненосцев «Фудзи» и «Микаса» в страшную, самоубийственную атаку.

«Севастополь», обложившись противоторпедными сетями (специальные приспособления, предохраняющие линкор или крейсер от попаданий торпед), отбивался, как израненный лев от стаи гиен. Непрерывные атаки японцев продолжались каждую ночь с 27 ноября по 3 декабря. Под градом торпед, выпускаемых в упор, броненосец на стоп–анкере (якорь, позволяющий зацепиться за берег) подтянулся кормой на мелководье, чтобы окончательно не затонуть, и продолжал вести ураганный огонь по наседающему противнику. О действиях японских морских истребителей пишет участник боя лейтенант Дмитриев: «Японцы, несмотря на слепившие их прожектора, на убийственный огонь наших орудий, неумолимо шли вперед, поддерживая расстояние, как на маневрах. Подойдя ближе, выпускали торпеды и затем в том же порядке уходили на юго–восток. В этом стройном движении была такая уверенность много и хорошо плавающих людей, что невольно вырвалось:

— Ловко идут! Равнение как держат! Точно по дальномеру!

Когда имеешь дело с таким противником, то любая удача еще более поднимает дух». Плотность огня «Севастополя» была почти пулеметной, и в маленькие корабли японцев стреляли даже офицеры из револьверов. С таким же врагом предлагалось встретиться и «Варягу», да еще при наличии у противника трех легких крейсеров. В эту первую для себя войну с сильной европейской державой японцы сражались отчаянно и с потерями не считались! Так что результаты неслучившегося отражения десанта предсказать нетрудно.

Но даже если виртуально допустить подобный бой, где гарантия, что на чудом уцелевший и вернувшийся на рейд крейсер не примчится из Сеула посол Павлов и, схватившись за голову, не передаст срочную телеграмму за подписью наместника Алексеева, в которой правительство микадо извиняется за инцидент с атакой «Корейца» (в тумане не разглядели) и выражает уверенность, что Россия поймет притязания Японии на земли Кореи. В этом случае Рудневу остается лишь доложить, что, к сожалению, войну он уже начал, и, став виновником международного скандала, спокойно уединиться в своей каюте и либо написать рапорт об отставке, либо в ствол револьвера — воды и ствол в рот — по старой флотской традиции- В реальности капитан сохранил достойное хладнокровие и проявил недюжинную выдержку.

Тот же историк Широкорад пишет; «За несколько дней до начала войны царь Николай II публично заявил в присутствии иностранных дипломатов, что введение японских войск в Корею — это casus belli, то есть повод к войне с Россией. А вот до офицеров Дальневосточной эскадры эти слова доведены не были! Но Руднев уже своими глазами видел десант японцев. А он был не просто капитаном 1–го ранга, а командиром стационера, обязанного защищать интересы государства за тысячи километров от границы». Здесь явно определенная неувязка — словесные эскапады императора до офицеров не довели, но они, находясь в нейтральном корейском порту, должны защищать государство. Какое? Если Корею, то где приказ? Наличие десанта на чужой территории — еще не повод к открытию огня. Самураи высаживались в Инчхоне (Чемульпо), а не во Владивостоке! Так что же требовать от Всеволода Федоровича Руднева? Он офицер, а не военный аналитик, и уж тем более не ясновидящий. Какое тут разведение паров, если сам посол Российской империи в Корее впал в коматоз. «Варяг» якорей не поднял! Японцы без стрельбы обосновались в городе, а у острова Филипс неясными бликами мелькнули зловещие тени — эскадра Уриу перекрывала единственный выход в море. Наступало утро 27 января 1904 года Приближался последний парад.