Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне

1 сентября 1940 года Дёниц перевел свой штаб из Зенгвардена под Вильгельмсхафеном в Париж. Это было частью операции по сосредоточению всех командных постов для проведения операции «Морской лев» – вторжения в Англию. Он расположил свое командование в одном из прекрасно спланированных зданий на бульваре Сюше. Именно там он провел самые, возможно, счастливые дни войны – счастливые потому, что подводные лодки добились больших успехов, в то время как потери упали до нуля. С Дёницем был небольшой личный штаб, и каждые несколько дней командиры подводных лодок приезжали сюда на доклад по возвращении из патрулирования.

Каждое утро, когда часы отбивали девять ударов, Дёниц входил в оперативную комнату, и дежурный офицер оперативного отдела штаба докладывал ему о происшедшем за ночь. Он сообщал ему о полученных и отправленных радиограммах, докладывал о лодках, уходящих на патрулирование и возвращающихся на базу, о ходе проходящих в данный момент операций. Потом наставала очередь других специалистов – по тылу, разведке, новой технике и прочих. Иногда по ходу сообщения адмирал перебивал специалиста и давал указания. Потом начиналось обсуждение проблем, связанных с выбором позиций лодок. Каковы замыслы противника? Какой курс он выберет? Главной оставалась одна и та же проблема: как при небольшой численности лодок нанести противнику возможно больший урон. По-прежнему оставались бреши вокруг Британии, и закрыть их не представлялось возможным вплоть до значительного притока лодок, но должно было произойти только в 1941 году.

Из-за обескураживающей нехватки авиации штаб располагал мизерной достоверной информацией – ограниченными сведениями от лодок на позициях, редкими сообщениями разведки, основанными на перехвате и расшифровке радиограмм, данными от тайной агентуры о формировании и выходе конвоя из портов противника. И не было более насущной потребности, чем создание службы авиационной разведки, а поскольку этот вопрос не решался, штабу подводного флота приходилось полагаться на нечто вроде шестого чувства.

Время от времени короткое входящее сообщение подтверждало, что их догадки оказались верными. И тогда в радиорубку спешили офицеры штаба со срочными радиограммами: «U-32», «U-46» и «U-52» атаковать конвой, о котором сообщила «U-48». «U-48» поддерживать контакт и далее...» И потом сутки и более штаб на берегу напряженно ожидал исхода. Придут ли лодки в нужное место вовремя? Какая погода в тех местах? Насколько велик конвой и насколько сильно охранение? Они по кусочку будут складывать картину операции по мере того, как будут поступать радиограммы с участвующих в операции лодок. Наконец поступит сообщение, что подходит главный момент: «Вижу противника, координаты... курс юго-запад, атакую...»

Время от времени адмирал летал на базы Бискайского побережья, чтобы поддерживать контакт со своими подчиненными. Один из сопровождавших его офицеров описал одну из поездок в Лорьян.

Однажды вечером он вышел на берег в окружении офицеров, были слышны смех и разговоры. Ждали возвращения одной из лодок, такого случая в штабе не упускали, потому что все прекрасно понимали, как приятны такие встречи тем, кто возвращается с моря.

Лодка появилась ближе к сумеркам. Корпус покрывала ржавчина, флаг выцвел. Часть команды выстроилась не палубе – это было впервые за все плавание, когда они могли безопасно выйти на палубу при свете дня. У многих подводников выросли бороды, одежда пропиталась запахами лодки, но настроение было приподнятым: они вернулись домой! Лодка подходила к пирсу, вахтенный офицер отдавал приказания по швартовке. Как только швартовы были заведены и закреплены, раздались приветствия. Прозвучала команда «Стоп машины!», и худощавый молодой командир сошел на дебаркадер.

– Разрешите доложить, господин адмирал, «U-38» из похода возвратилась.

– Хорошо. Вы удовлетворены?

– Не совсем, господин адмирал, только двадцать тысяч тонн. Должно было быть много больше.

– Построить команду.

Последовали приказы, раздался быстрый топот ног, и наконец тишина, когда адмирал ступил на палубу.

– Хайль, «U-38»!

– Хайль, господин адмирал! – дружно ответила команда.

Он медленно прошел вдоль строя, и каждый почувствовал на себе его пристальный взгляд. Потом адмирал обратился к команде:

– Моряки! Ваша лодка потопила более ста тысяч тонн всего за три похода. Честь этого великолепного достижения принадлежит прежде всего вашему отважному командиру. Лейтенант Либе, фюрер награждает вас Рыцарским крестом, и я с удовольствием вручаю вам эту награду.

Адъютант адмирала повесил на шею молодого офицера красную ленту, сверкающую в свете уходящего дня. Адмирал пожал ему руку, отступил и приложил руку к козырьку.

– Троекратно лейтенанту Либе!

По порту разнеслось троекратное приветствие, Либе стоял недвижимо в приветствии. У него был отсутствующий взгляд, будто он сожалел об улизнувшем конвое.