Морские волки. История викингов

Чтобы исправить это досадное упущение, Харальд отправился с молодой женой в Норвегию, где правил его племянник Магнус. В типичной для викингов манере он приветствовал родича требованием уступить ему половину казны и страны, а когда Магнус ответил отказом, радостно поднял своего «Опустошителя Страны» и развязал борьбу за власть[206]. Магнус в отчаянии перепробовал всё, что мог, лишь бы остановить своего дядю, и даже подослал к нему убийц, чтобы те зарезали его во сне. Но предусмотрительный Харальд держал у себя в кровати полено, закутанное в одеяла, а сам спал на полу, и с легкостью расправился с убийцами, пока те тыкали ножами в деревяшку. К счастью, гражданская война продлилась всего два года: Магнус внезапно умер, не оставив сыновей, – и ему хватило сострадания к подданным назначить своим преемником Харальда[207].

Так началось девятнадцатилетнее царствование Харальда, которое и принесло ему прозвище Суровый. За время службы в Византии он не только накопил значительные богатства, но и усвоил принципы чисто аристократического правления, которые теперь намеревался воспроизвести в Норвегии. Единокровный брат Харальда, Олаф, был свергнут мятежной знатью, но сам Харальд держал своих ярлов в ежовых рукавицах. Не одному из упрямцев довелось свести близкое знакомство с его топором, а «Опустошитель Страны» по-прежнему приносил королю победу за победой. Харальд уничтожал всех, кто дерзал выступить против него или не спешил выказать повиновение. Среди прочего, он разорил Хедебю, крупный торговый центр Дании, и устрашенные купцы прозвали его Молнией Севера.

Впрочем, несмотря на всю свою суровость, Харальд был не только разорителем. В Византии он понял, как много значит королевское покровительство и как важны проявления щедрости. Когда исландцев постиг неурожай и голод, Харальд послал им на помощь несколько кораблей с провизией, завоевав тем самым популярность в народе (хоть и ненадолго) и громкие похвалы скальдов. Но этот милосердный жест отнюдь не означал, что король размяк. В том же году Харальд жестоко подавил восстание в горах Норвегии, а в 1050 году основал в устье реки Ло новый город – Осло, будущую столицу Норвегии, ставшую символом королевского могущества.

Что касается частных мероприятий, то основным занятием Харальда стало, как ни странно, строительство церквей. Сам он был не слишком ревностным христианином, но его жена, Елизавета Ярославна, отличалась глубокой религиозностью. Она привезла с собой в Норвегию православных священников и миссионеров. Харальд поддерживал ее и стал покровителем церкви, несмотря на то, что своим богатством был во многом обязан разграблению монастырей.

Единственной юношеской склонностью, которую Харальд так и не перерос, оставалась жажда приключений. Обычно он утолял ее в битвах, но время от времени отправлялся и в исследовательские походы. За двадцать лет своего правления он покорил Оркнейские, Гебридские и Шетлендские острова и предпринял по меньшей мере одну далекую экспедицию на Запад. Еще много лет спустя после его смерти исландские скальды пели о том, как Харальд «хотел выяснить величину Северного океана, однако, увидев туманные пределы угасающего мира и исполинскую бездну, едва уцелев, повернул назад»[208].

Когда именно Харальду удалось выкроить время для путешествия на север, непонятно, потому что не проходило и года, чтобы он с кем-нибудь не воевал. Сменив на троне Магнуса, он попытался присоединить к своим владениям Данию и потратил добрых пятнадцать лет на бесплодную вражду с ее королем, Свеном Эстридссоном. Но к 1064 году Харальд, наконец, устал от затяжного противостояния. Свен оказался на редкость увертливым противником: он ухитрялся изматывать норвежские войска, не доводя дело до масштабных сражений. Ежегодные набеги норвежцев не подрывали власти Свена и не приносили Харальду особой выгоды. В конце концов Харальду это надоело, и они со Свеном заключили мир, договорившись уважать владения друг друга и воздерживаться от военных действий. Возможно, одна из причин, по которым Харальд пошел на примирение, заключалась в том, что его внимание уже привлекла к себе Англия, где доживал свои последние дни король Эдуард Исповедник. Детей у того не было, и Харальд полагал, что может с полным правом притязать на английский трон. Ничто так не манило к себе викингов, как возможность завладеть Англией, и устоять против такого соблазнительного шанса было невозможно.

Обычно викинги не давали себе труда придумать – хотя бы задним числом – формальный повод для вторжения, но в данном случае у Харальда такой повод имелся, и, надо полагать, это еще больше разжигало его аппетит.