Морские волки. Навстречу шторму

– Я этого не боялся, – говорил рулевой. – Потому что пояс ведь, – он показывал на спасательный пояс, – все равно бы меня спас. Но я беспокоился о шкипере.

За заботливый уход за шкипером ему простили трусость…

Андрей скрутил толстенную сигарету и сразу повеселел, когда врач сказал, что шкипер будет жить благодаря его, Андрея, заботе.

«Буревестник» выполнил свое задание. Нужно было возвращаться. Чтобы быстрее доставить рыбаков на Лебединый остров, командир приказал взять шхуну на буксир. Марко попросил командира послать «Разведчика рыбы» на маяк, чтобы сообщить отцу о спасении сына. Мать и дед тоже присоединились к этой просьбе. Командир «Буревестника» понимал их.

«Разведчик рыбы» немедленно вылетел на Лебединый остров с заданием сделать первую остановку возле маяка.

К командиру эсминца привели Анча. На вопросы, кто он такой, откуда и почему напал на шхуну, шпион наотрез отказался отвечать. Просто молчал, словно обращались не к нему.

– Будем считать, что онемел от страха, – сказал Трофимов. – Такое явление случается, но долго не длится. Выведите его.

Шпиона вывели, командир приказал послать радиограмму-запрос, куда его доставить.

Когда Анч выходил от командира, к нему подошли Марко и Яся. Юнга хотел спросить о судьбе Люды. Шпион проходил, словно ничего не замечая, но когда ему на глаза попались виновники его провала, он не мог не взглянуть на них с ненавистью.

– Анч, скажите, где Люда? – спросил юнга.

Шпион молчал и только губы скривил в тонкую улыбку. За эту улыбку Марко готов был расшибить ему голову. Все же он сдержался и даже не изменил тона, продолжая допытываться, где Люда.

– Я прошу вас сказать, где Люда? – хмуро произнесла Яся.

Анч уже заходил в отведенное ему помещение, обернулся и посмотрел на обоих взглядом, полным ненависти, словно говорил: «Ее-то уже, скорее всего, нет, и никогда вам ее не найти».

Он исчез за дверью, рядом с которой стоял конвоир.

Парень и девочка медленно пошли по палубе корабля в разные стороны, каждый со своими грустными мыслями. Команда «Буревестника» уверяла, что лодка утонула. Это также подтверждал побег командира-пирата и шпиона. Вероятно, спаслись только эти двое. Если и спасся еще кто-то, то, наверное, не Люда, потому что пираты, безусловно, торопились ее уничтожить, и, во всяком случае, не позаботились о ее спасении.

Эсминец быстро шел на север и тянул за собой «Колумб», на палубе которого сидели два краснофлотца. Вся команда шхуны перешла на «Буревестник». Склонившись над бортом, Марко задумчиво смотрел на море. Он думал о Люде, и горечь сжимала ему сердце, хотелось прорезать взглядом толщу воды, осмотреть морское дно, найти обломки подводного корабля и среди них милую его сердцу девушку. По крайней мере, хотя бы знать, где именно ее последнее пристанище, ее могила – целое море… На плечо Марка легла маленькая рука. Он поднял голову, Яся показывала ему на море – под борт эсминца. Корабль тут же начал замедлять ход. Вокруг него на поверхности воды плавали блестящие масляные пятна, словно здесь кто-то разлил нефть. На командирском мостике заинтересовались этим явлением, и «Буревестник» закружился над этим местом. Как будто какой-то танкер выкачал здесь нефть из своих трюмов.

Марко не понимал, в чем дело, но все быстро выяснилось. С точки зрения Трофимова, здесь погибла подводная лодка. Из ее поврежденных цистерн на поверхность всплывала нефть и покрывала воду масляными пятнами.

– Ты смотри, куда доползла, – сказал командир эсминца, измеряя на карте расстояние, где позапрошлой ночью произошел бой между «Буревестником» и подводным пиратом. Штурман точно определил место гибели подводной лодки. Эхолот показал глубину восемьдесят пять метров.

– До осени наши эпроновцы[250] разведают, что здесь осталось, а когда-нибудь, может, и вытянут этот лом, – сказал Трофимов и приказал идти прежним курсом к Лебединому острову.

Часть четвертая

I. Погребенные заживо

Здесь царят покой и тишина. В самые сильные шторма, когда на поверхности моря клокочут пенистые волны, а ветер заносит чаек на сотни километров от берегов, когда разъяренная стихия ломает стальные корабли, как детские игрушки, здесь все равно спокойно и тихо, как и всегда. Даже не шелохнется неподвижная вода.

Глубина восемьдесят пять метров: густые сумерки, почти темнота, даже когда на ясном небе в зенит поднимается солнце. На каменистом грунте растут маленькие кустики красных и синих, со стальным отливом, водорослей. Не всякая рыба заплывает на эту глубину. Это еще не океанские пучины в тысячи метров, где все сжимает давление в сотни атмосфер и куда лишь отдельные смельчаки спускаются в гидростатах и батисферах, но это уже другая сторона глубинного порога, смертельно опасного для человека.

На этой глубине можно наткнуться на утонувшие пароходы и корабли, которые редко тревожат водолазы. Некоторые из них лежат десятки лет, и кто знает, сколько еще пролежат, пока подъем их не станет легким делом. Пусть пока лежат и хранят свои тайны и драгоценности.