Морской фронт

— Звонили из Смольного. В штабе фронта получены сведения, что отступавшие из-под Выборга 115-я и 123-я стрелковые дивизии понесли большие потери, попали в окружение и почти без техники и оружия отдельными группами выходят на берег бухты Койвисто… Фашисты прижимают их к воде. Неизвестно точное положение частей, связь отсутствует. Где-то вот здесь они должны быть.

Вице-адмирал очертил карандашом большой круг между Койвисто и Макслахти.

— Ясно? — спросил меня комфлот.

Признаться, не было никакой ясности, и я не торопился с ответом. Комфлот продолжал:

— Командующий фронтом приказал собрать обе дивизии в Койвисто и срочно морем доставить их в Ленинград. Эта операция поручается вам. Теперь ясно? — улыбнулся Трибуц.

— Так точно. Задача ясна. Позавчера капитан второго ранга Зозуля докладывал мне обстановку в районе Карельского перешейка.

«Задача-то действительно ясна, а вот где дивизии? — подумал я. — Ведь весь берег занят фашистами. Какие там силы у противника, один аллах знает. Так можно живьем попасть в лапы гитлеровцев».

С чего же начать?

— Да, кстати, — сказал вице-адмирал, — вы дома после Таллина, кажется, еще не были?

— Не успел.

— Пока придется ограничиться телефонным разговором.

Я позвонил в Ленинград, сообщил, что жив, здоров. Тогда это было для домашних, пожалуй, самым главным…

Тут же с комфлотом наметили план действий. В Койвисто надо было подать не менее шести-семи больших транспортов. Для непосредственного их охранения на переходе можно было использовать бронекатера и сторожевые катера шхерного отряда, отошедшего от Транзунда в пролив Бьёркезунд. Наконец, весь переход был в зоне огня наших батарей Красной Горки и Бьёркского архипелага, к тому же фарватеры проходили восточнее наших минных заграждений и прикрывались дозорами кораблей. Оставалось лишь прикрыть корабли с воздуха истребительной авиацией. Таким образом, обеспечение перехода было надежным и сомнений не вызывало. Необходимо было поторопиться с переходом транспортов к месту погрузки дивизий. Было решено, что я с оперативной группой немедленно выхожу в Койвисто для уточнения обстановки. Транспорты же по готовности будут выходить из Ленинграда. Руководство подготовкой и отправкой транспортов возложено было на моего заместителя, теперь уже капитана 1 ранга Федора Владимировича Зозулю.

Трудность заключалась в том, что почти все транспорты, пришедшие из Таллина, требовали различного ремонта. В штаб вызвали начальника технического отдела тыла флота инженер-капитана 2 ранга Н. Н. Кудинова и начальника кронштадтского морского завода инженер-капитана 1 ранга Б. М. Волосатова.

Спрашиваю их:

— Можете шесть-семь транспортов через сутки прислать в Койвисто?

Молчат, переглядываются. Объясняю, что надо выручать две наши дивизии, попавшие в окружение.

Поняв задачу, наши инженеры сделали все, что было в их возможностях. Ремонт транспортов, намеченных к походу, был организован в короткий срок. На некоторых судах специалисты заканчивали работу уже на ходу, в море.

— На чем вы сами пойдете? — спросил меня ком-флот.

— На охотнике, — ответил я. — Фашистские самолеты за катерами не гоняются. Магнитные мины для деревянного корпуса охотника не страшны, а за плавающими минами будем смотреть. Надводного противника мы увидим раньше, чем он нас заметит…

Комфлот согласился. Рано утром 1 сентября мы вышли в море. Как говорят моряки, погода нам улыбалась. Где-то вдали утихал зюйд-вест, и с запада шла ленивая, но еще крупная зыбь. Видимость была отличная, небо с небольшими облачками.

Иногда катер, шедший 18-узловой скоростью, зарывался носом, и впередсмотрящего матроса с ног до головы окатывало водой. Наблюдать за минами командир охотника назначил самых «глазастых» и расторопных моряков, расставив их по бортам и на носу. Их сменяли каждый час.

Пройдя боновые ворота, командир корабля сыграл боевую тревогу, все оружие было изготовлено к бою. Минеры на корме готовились по сигналу сбросить глубинные бомбы по подводной лодке фашистов, зенитчики и артиллеристы замерли у орудий и автоматов. Старшим офицером на положении начальника походного штаба шел со мной капитан 2 ранга Николай Георгиевич Богданов, бывший командир эсминца, коренастый, плотно сбитый, знающий дело человек. На флоте говорят о таких: «Настоящий морячила». Это понятие подразумевает и знания, и опыт, и любовь к морю, и спокойствие, и заслуженный в команде авторитет. Таким Николая Георгиевича знали на миноносце, таким он оставался везде, куда бы ни забрасывала его судьба.

Помню, раздался тревожный крик впередсмотрящего:

— По курсу мина!

Катер, сильно накренившись, отвернул в сторону. Богданов вскинул к глазам свой боевой, еще «миноносный» бинокль. Проворчал сердито:

— Тоже мне мина. Это бочонок!..

Но я сказал матросам:

— Молодцы! В море все надо замечать. Лучше обойти сто бочонков, чем прозевать одну мину.