Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска

Наконец мягкий голос Корнера прервал его размышления. Инквизитор обращался к Кристофоли:

– Проводите арестованного в отведенное ему помещение и проследите, чтобы он был обеспечен всем, что предусмотрено для заключенных. Мы дадим знать о принятом нами решении.

Эти зловещие слова наполнили холодом сердце Марк-Антуана. Он поднялся и, ухватившись за перекладину перед собой, стоял какое-то мгновение в нерешительности. Затем, осознав, что его протесты или утверждения ничего не дадут, он поклонился трем инквизиторам и молча вышел вместе с сопровождающим из комнаты.

Когда дверь за ними закрылась, мессер Корнер спросил графа Пиццамано, не хочет ли тот сказать что-нибудь, что могло бы помочь инквизиторам в вынесении решения. Барбериго опять устало зевнул.

Граф встал:

– Я хочу только напомнить уважаемым членам трибунала, что все обвинения против виконта де Со основаны на предположениях, в то время как в его пользу говорят достоверные факты.

– Мы помним об этом, не беспокойтесь. Что нам мешает оправдать его, так это виконтесса, как вы и сами понимаете.

Граф опустил подбородок в шейный платок.

– Это совершенно сбивает меня с толку, – признался он. – Главное, я не могу понять, почему он скрывал, что женат.

– Но разве это не очевидно? Если бы он признал это, то тем самым раскрыл бы свою подлинную личность. В случае ареста он мог надеяться убедить нас в том, что выдавал себя перед французами за Камилла Лебеля. Но мог ли он надеяться убедить нас в этом, если они знали, что он виконт де Со?

– Я уже говорил, – вмешался Барбериго, – что нетрудно вообразить обстоятельства, при которых виконт де Со мог решиться на сотрудничество с Директорией. И я не сомневаюсь, что так оно и было. Соблазном, против которого трудно было устоять, могло быть, к примеру, обещание вернуть ему конфискованное поместье.

– Я знаю его достаточно хорошо и никогда не поверю в это, – твердо возразил граф. – Это лишь еще одно предположение, противопоставляемое вами его заслугам перед Венецианской республикой. Каждая из них противоречит выводу, к которому вы склоняетесь.

– Не сомневайтесь, что мы учтем все его заслуги, – заверил его Корнер. Он учтиво наклонил голову. – Мы благодарим вас за помощь, синьор.

Поняв, что на этом его миссия завершена, граф мрачно поклонился членам трибунала и вышел в крайнем душевном смятении.

Барбериго беспокойно поерзал в кресле:

– Есть ли надобность тратить время на дальнейшее обсуждение? По-моему, все ясно.

Корнер повернулся к нему со своей мягкой загадочной улыбкой:

– Завидую тому, как ясно вам все видится. Мои глаза похуже, они лишь пытаются разглядеть истину в тумане. А как с вами, мессер Габриэль?

Габриэль пожал узкими плечами:

– Было высказано столько предположений, что я просто теряюсь.

– Надеюсь, вы не собираетесь проверять их все? – проворчал Барбериго.

– Не вижу в этом смысла, мы будем просто ходить по кругу.

– И я так считаю. – Старый инквизитор громко прокашлялся. – Итак, давайте выносить приговор.

– Вы хотите выносить приговор по делу, в котором столько противоречивых данных? – задумчиво спросил Корнер.

– Что значит, хочу ли я? – сказал Барбериго. – Это моя обязанность. Сейчас не время для колебаний. Вокруг столько врагов и шпионов, что наш долг – действовать на благо республики, отбросив всякие сомнения.

– Наш первейший долг вынести справедливый приговор, – возразил Корнер.

Габриэль в недоумении повернулся к нему:

– Но если мы не будем больше обсуждать дело и не будем выносить приговор, то что вы предлагаете?

– Отложить решение, – ответил Корнер, сжав губы. – Доводы «за» и «против» так уравновешены, что, согласитесь, самое разумное – подождать, пока какие-нибудь новые данные не нарушат это равновесие и не перетянут чашу весов в ту или иную сторону. Я твердо убежден в этом. Если вы не согласны, нам придется передать это дело на рассмотрение Совета десяти.

– Это выход! – обрадовался меланхоличный Габриэль. – Я полностью согласен.

Они выжидающе обратились к Барбериго. Старик смотрел на них, моргая слезящимися глазами. Он был раздражен, и голова его тряслась больше, чем обычно.

– Я не буду спорить с вами. Но эта оттяжка – пустая трата времени. Этот молодой человек держится вызывающе, что для меня всегда служит признаком виновности. Уж поверьте моему опыту. Было бы милосерднее не заставлять его мучиться в неизвестности, ему все равно не миновать гарроты. Но поскольку вы, похоже, твердо стоите на своем, давайте отложим приговор.

Глава 33 Casus Belli [245]

– Изотта, дитя мое, Марк говорил тебе, что он женат?

Граф сидел вместе с графиней и дочерью за обеденным столом. Они только что поужинали и отпустили слуг.

Изотта подняла голову и улыбнулась, чего не наблюдалось уже очень давно.

– Нет, папа, наверное, как-то к слову не пришлось, – ответила она.

Но графу было не до шуток. Он в последнее время тоже редко улыбался.

– Я так и думал, – отозвался он угрюмо.