Морской орел. Новые сказки русской Тавриды

На другом конце дерева, с Южной стороны, где было всегда тепло, примостилось гнездо Ворона. Крона груши была так велика, что гнёзда не мешали друг другу. Они даже не были видны. Но совсем другая жизнь протекала здесь. До чего же она была не похожа на ту жизнь, что смеялась каждое утро в гнезде у горлицы.

– Кар-р-р-р-р, – выкаркивала Ворона каждое утро в окружающий мир своё утреннее послание, когда солнце дано уж светило на небосклоне.

– Укр-р-р-р-р-р-ал, – отвечал ей Ворон из гнезда. – Уж-ж-ж-ж-е укр-р-р-р-рал…

– Хор-р-р-р-р-ош-ш-ш-шо-о-о-о, – отвечала Ворона. – Пор-р-р-р-р-а на р-р-р-р-работу…

Они вылетали из своего просторного, широкого гнезда, свитого из сучковатых, колючих, чёрных веток. Ветки для гнезда, они специально подбирали из сучковатых, колючих, чёрных веток. Это сделано было для того, чтобы кто ни будь из окружающих птиц не позарился на их логовище.

Пролетая мимо гнезда горлиц, они, Ворон и Ворона, всегда громко смеялись…

– Ха-р-р-р-хар-р-р-ха-р-р-р! – Говорил Ворон, – какие глупые птицы горлицы! Какие у них маленькие, смешные гнёздышки. Какие они слабые и бедные! И в гнезде у них нет ни одной колючки… У них в гнезде вообще ничего нет, кроме десятка зёрнышек степного ковыля… Да стоит покинуть им своё гнездо, сразу захватят его голодные сороки, хитроумные совы, и наглые галки!

– Да! Да! – Всегда соглашалась Ворона. – Только и кричат, что про труд, да про совесть. А что это такое – совесть? С чем её едят? Кто её пощупал на ощупь? Нет таких! Да не в этом же счастье! А совсем в другом! Не в труде, а в нахальстве всё счастье! В умении украсть вовремя кусок пожирнее! Вот в чём счастье!

– И где же оно, ваше счастье? – Спрашивала Горлица Ворону и Ворона. – Куда же вы за ним летите?

– Наше дело! – Грубо отвечала им Ворона…

– Знамо, не проболтамо… – добавлял обычно Ворон.

– Что ж, – отвечал им Сизарь, – летите, летите, соседушки. А жизнь и вам, и нам, покажет, что ж оно такое, счастье! И где оно свило свои неприметные гнёздышки.

В третьем гнезде, что примостилось в небольшом дупле, в стволе у старой Груши, жила воробьиная семья. И так же, как и в гнезде ворон и горлиц, в их птичьем домике, весело щебетали птенцы. И если птенцов ворон и горлиц совсем не было видно, то воробьиные дети шумели на всю округу! У воробьёв это считалось нормальным. Это у них была учёба жизни.

– Вот, смотрите, дети, – говорила обычно по утрам мать – Воробьиха. Смотрите и учитесь. Пока горлицы поют по утрам свои глупые песни, и призывают всех к честному труду, мудрые вороны уже улетели на добычу! Они не призывают к какой – то там совести, а трудятся! И вот посмотрите, что будет вечером! Что принесут в свои гнёзда вороны, а что горлицы.

– Интересно! – щебетали воробьята, – интересно!

– И кто же будет самый умный? – спросил маму Воробьиху самый шустрый из воробьят.

– А самый умный будет наш папа! – ответила мама Воробьиха. – Пока вороны и горлицы, летают поблизости, ища свой хлеб насущный, мы сидим тихо… А как только улетят подальше, увидите, что будет.

И действительно, вслед за воронами, и горлицы улетели в туманную даль.

И тогда, Воробей и Воробьиха, оглядевшись по сторонам, юркнули в гнёзда своих соседей. Ещё немного, и они оба, тяжело махая крыльями, вернулись в своё родное гнездо. Воробей принёс из вороньего гнезда полный клюв требухи. А воробьиха принесла из гнезда горлиц, полный клюв ковыльных семечек, семян чебреца, и зёрнышек дикой груши.

– Ну, детишки, – сказал папа Воробей, теперь вам понятно, кто из птиц самый умный?

– Понятно, понятно, – защебетали маленькие воробышки.

– А что такое счастье, понятно? – Улыбаясь, спросила мама Воробьиха.

– Понятно! – хором выкрикнули воробьята…

– И мне тоже понятно… – Услышали они незнакомый шипящий голос. – Не вы ли научились только что, как быть счастливым… Вот и я тоже научилась… от ваших пап и мам… Ну, идите же сюда, идите…

Это была мерзкая, степная гадюка. Она влезла в воробьиное гнездо, и с тех пор там уже не раздавалось весёлое щебетанье птенцов.

Вечером вернулись вороны и горлицы. К счастью, их птенцы уцелели. То ли гадюка была справедливая, толи она насытилась.

Горлицы принесли в гнездо семена степного ковыля, чебреца, и семена дикой груши. Принесли ровно столько, сколько надо было их маленьким птенцам. Вороны же приволокли растерзанные кем – то тушки зайчат, сусликов, и перепёлок. Они таскали и таскали это «богатство» всю ночь. И только к утру усталые уснули в своём гнезде, заваленные со всех сторон своим «богатством».

Утром подул лёгкий ветерок. Ни Ворон, ни Ворона, не придали этому значения. Да они и не слышали, как стала потрескивать ветвь, на которой примостилось их гнездо. Они крепко спали. Когда маленькие воронята стали махать крыльями, пытаясь предупредить мать и отца, было уже поздно. От нового порыва ветра ветвь затрещала ещё сильнее, и, наконец, рухнула вниз под тяжестью не нужного уже «богатства». Новый порыв холодного, зимнего ветра подхватил остатки гнезда вместе со всеми его обитателями, и с силой бросил на предгорные скалы.

С тех пор никто не слышал ничего о жадной вороньей семейке.