Морской почерк

25 ноября в класс во время уроков постучала мама, учительница вышла за дверь, вернулась через минуту и сказала мне, чтобы я собиралась, меня ждет мама. Мы с мамой вышли из школы и пошли по улице молча. Она не могла начать разговор, да и не надо было. Я уже поняла сама. На душе было муторно. Меня тошнило. Мне хотелось скорее куда-нибудь сесть, хоть на землю. Но слёз не было.

Я спросила маму: “Когда?” “Сегодня”, – ответила она. “Что это было?” “Рак пищевода”. За свою недолгую жизнь отец пережил столько, другой может не успеть и за сто лет. Он узнал, что такое война, потеря близких друзей, ненависть к врагам, несправедливость к нему высокого начальства и осуждение по ложному обвинению. Тоска, которую он испытал, отбывая срок “ни за что” далеко не севере, остро выражена в письмах к моей маме. Обо всём этом я надеюсь ещё написать, сейчас же моей целью было передать свои детские впечатления, оставленные в памяти отцом. Потому что, думаю, уже тогда, в свои десять лет, я сумела понять его непростой характер: пройдя едва ли не все круги Дантова ада, он остался человеком не озлобленным, любящим своих друзей и семью со всеми их слабостями и грехами. Живым и очень близким.

Он никогда не был “святым небожителем”, оставался человеком земным, со своими недостатками и с чертами характера, за которые любили его простые люди. И им и мне он запомнился строгим, но весёлым и остроумным, любящим жизнь и женщин, непокорным и упрямым с начальством, но мягким и любящим в обыденной жизни.

Каждый год мы приходим на Богословское кладбище, где рядом с отцом лежит моя мама. Чтобы ни говорили злые языки, они любили друг друга, и мама часто повторяла, что рядом с отцом оставлено место для неё. Мне, когда мама умерла в 1972 году, было очень нелегко добиться того, чтобы её похоронили именно здесь. Пришлось обегать множество инстанций, где никак не хотели дать нужное разрешение. Может быть, ждали взятку. В бесконечных очередях к дверям тех инстанций об этом говорили все. Но какую взятку могла дать девятнадцатилетняя девчонка? Откуда было взять денег? Но для меня было делом чести выполнить последнюю волю матери. И ни на что уже не надеясь, со всеми необходимыми бумажками пошла я к директору Богословского кладбища и, совершенно измученная горем и усталостью, повторила ему многократно рассказанную прежде историю и произошло чудо: директор кладбища на свой страх и риск подписал мне разрешение, сказав при этом, что делает так из-за большого уважения к моему отцу, как великому защитнику родины…

Прошло много лет со дня смерти папы, а я смотрю дома на его портрет, читаю о нем книги и думаю о том, как же несправедливо обошлась судьба с ним и такими же, как он, солдатами войны. Как живут сейчас состарившиеся ее ветераны? Почему страна, за которую они воевали и которой принесли Победу, не в состоянии обеспечить им пусть даже не счастливую, но хотя бы достойную старость?..

Как больно, что за столько лет мы так и не научились, как главную ценность беречь человека. Жуткая война в Афганистане, искалечившая столько судеб, теперь – Чечня, бесконечная и бессмысленная бойня, приносящая новое горе матерям. И при этом почти все подрастающее поколение ничего не знает о прошедшей великой войне, не знает толком и всей истории России. Кто вырастет из этих детей? Как поменять такое положение вещей? Как вернуть людям уважение к себе и своим корням, милосердие и любовь?

Наверное, те, кого нет уже с нами, смогли бы ответить, но не дано нам услышать их.

Давайте будем учиться любить! Не красота, а любовь спасала и спасёт мир: любовь к Родине, старикам, детям, любовь к женщине, наконец! Об этом – письма моего отца, которые сначала мама, а теперь я храним уже более полувека.

Александр МАРИНЕСКО

ТРИНАДЦАТЬ ПИСЕМ ИЗ НЕВОЛИ

1.

Здравствуй, милая, дорогая Валюшка!

Три дня тому назад, 17-го декабря 1950 года, получил твое письмо и, как видишь, сегодня 20/ХII смог только написать ответ. Причина в том, что мне как экономисту нужно было составлять план (смету на наше рыбное хозяйство) на 1951 год. Работа очень сложная, кропотливая, а главное, я эту работу выполнял впервые, и приходилось “ворочать миллионами”. Сейчас с этой работой покончил, получил одобрение начальства, и некоторое время буду спокойно работать – не торопясь!