Морской спецназ. Звезда героя

Пока Одинцов размышлял, принимать решение стало поздно: рыбак его заметил. Приставив ладонь козырьком к глазам, он вгляделся в появившийся на поверхности воды предмет и, признав в нем человеческую голову, приветственно помахал рукой. Одинцову ничего не оставалось, как помахать в ответ. Похоже, рыбак ничуть не удивился его появлению, да оно и неудивительно: оставленные им сумка, шорты и шлепанцы по-прежнему лежали на берегу, придавленные камнем, чтобы не унесло ветром. Обнаружив на пустом пляже этот джентльменский набор, кто угодно пришел бы к выводу, что владелец данного обмундирования либо ушел куда-то в одних плавках, либо утонул, либо ныряет где-то поблизости с аквалангом. А зная, на чей дачный участок выводит вьющаяся по склону тропинка, было совсем нетрудно выбрать из трех вариантов ответа правильный. Возможно, рыбак принял его за Машкова и именно поэтому махал ему рукой; судя по тому, как тот спокойно прошел по чужому участку, чтобы попасть на пляж, это был хороший знакомый кавторанга, возможно, сосед.

Обдумав все это, Одинцов нащупал ногами каменистое дно и пошел к берегу, тем более что ничего иного ему просто не оставалось. Рыбак поплевал на наживку, забросил удочку и, с похвальной осторожностью прокладывая путь по крупным камням, зашагал ему навстречу. Когда Одинцов сдвинул на лоб маску, его седоватые брови удивленно приподнялись; вид пристегнутого к поясу пистолета заставил их подняться еще выше, но комментариев не последовало.

– Виноват, – сказал рыбак, когда Одинцов, сняв ласты, выбрался из воды. – Я думал, это Юрка, сосед мой.

– Юрка ваш на службу укатил, – сообщил Одинцов.

– А…

– А я у него временно на постое, – предвосхитил Одинцов очередной вопрос. – Иван, – представился он.

– Павел Андреевич, – назвался рыбак и протянул руку. Рукопожатие у него оказалось крепким, и как-то сразу чувствовалось, что это далеко не все, на что он способен. Пожимая руку Одинцову, он демонстративно смотрел на торчащую из кобуры рукоятку пистолета. – Капитан второго ранга Зимин. В отставке, разумеется. До пенсии командовал отрядом, который после меня принял ваш приятель.

– Ага, – с некоторым облегчением сказал Одинцов. —Очень приятно. Я кап-три Одинцов. Прибыл для дальнейшего прохождения.

– Это другое дело, – не скрывая облегчения, улыбнулся Павел Андреевич. – А я, понимаешь, голову ломаю: что это, думаю, за чудо морское? Да еще и с ПП на боку… Издалека к нам?

– С ТОФа.

– А, тогда конечно. Осмотреться на новом месте сам бог велел, у нас тут море совсем не то, что на Дальнем Востоке.

– Это точно.

Сняв со спины увесистый ранец дыхательного аппарата, Одинцов попрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из ушей.

– Ты, часом, не к старому буксиру плавал? – демонстрируя недюжинную проницательность, спросил Зимин.

– А вы, значит, в курсе?

Отставник невесело усмехнулся.

– А как же иначе? Это ж моя часть, родная, можно сказать – детище. А тут такой пердюмонокль… Ну и как, нашел что-нибудь?

Одинцов уклончиво пожал плечами.

– А с чего вы взяли, что я должен что-то искать?

Зимин опять усмехнулся.

– Правильно, – сказал он. – Болтун – находка для шпиона. Но я-то не шпион. Знаю, что Юрка пытается своего бойца защитить. И правильно делает, я его целиком и полностью одобряю. На его месте я бы сам первым делом вокруг буксира пошарил. Нырять ему Кукушкин месяц назад запретил, а постороннему человеку, как я понимаю, он бы не доверился. Из чего следует, что вы с ним старые кореша…

– Вместе учились, – подтвердил Одинцов. – В Питере.

Он расстегнул и спрятал в сумку пояс с пистолетом, бросил туда же нож и ласты.

– Подсобить? – спросил Зимин, кивая на дыхательный аппарат.

– Сам справлюсь, – отказался Одинцов. – Тем более у вас, по-моему, клюет.

Павел Андреевич оглянулся, помянул черта и смешно запрыгал по камням к своим оставленным без присмотра удочкам.

– Удачи, кап-три! – крикнул он на бегу. – Еще свидимся!

– Естественно, – сказал Одинцов и, забросив за плечо тяжелый металлический ранец, стал карабкаться в гору.

Глава 6

Ночь выдалась ясная, но безлунная, и, когда Иван выбрался на берег, Машков включил сильный фонарь. Мокрая галька блестела в его свете, как полированный антрацит, невидимые в темноте волны с негромким шорохом набегали на берег, плескались о камни, хлюпали и урчали в расселинах.

– Ну? – спросил Машков, когда Одинцов содрал с лица маску.

– Порядок, – ответил тот, ставя на землю сумку. Галька отчетливо хрустнула под ее тяжестью. – Увесистая, зараза.

Машков наклонился и взялся за мокрые матерчатые ручки.

– Килограммов тридцать будет, – согласился он. —Ну, и каково чувствовать себя олигархом?

– Калифом на час, – поправил Одинцов. – Холодно и мокро.

– Ничего, – утешил его кавторанг, – это мы мигом поправим. Сейчас выпьем водочки, а под это дело обмозгуем, как быть дальше.