Морской узел

Ему вспомнилась одна из историй Гюнни: про продавщицу и форелевые ножки. Однажды Гюнни попросил в магазине две банки консервов из форелевых ножек. Продавщица обыскалась их. Гюнни уверял ее, будто третьего дня сам покупал их в том же магазине. В конце концов продавщица отчаялась найти такие консервы и сказала:

— К сожалению, форелевых ножек в продаже нет. Может быть, устроят сардины? У нас есть и в масле, и в томатном соусе…

Вдруг и теперь будет что-нибудь вроде этого? Никакого консервированного чернослива не окажется и в помине, и взамен ему предложат купить сардины или буханку хлеба?

Немудрено, что он с некоторой опаской попросил в лавке чернослив.

Однако ничего страшного не произошло. Продавщица спокойно подошла к полке и сняла банку чернослива. Она даже не улыбнулась. Напротив, физиономия у нее была такая кислая, словно она день-деньской отпускала консервированный чернослив и это ей до смерти надоело.

Расплатившись, Лои не удержался и сказал:

— А теперь, пожалуйста, четыре банки форелевых ножек.

Продавщица вытаращила на него глаза:

— Форелевых чего?

— Форелевых ножек.

— Никаких форелевых ножек у нас нет, — неприязненно отвечала продавщица.

— Как же нет, я вчера сам купил здесь две банки.

— Не мели ерунды! Ты что, насмехаться сюда пришел? Если тебе больше ничего не нужно, выкатывайся, и поживее!

Лои бросился к дверям. Он с трудом сдерживал смех.

Вдруг это та же продавщица, с которой говорил Гюнни?

Вернувшись на склад, Лои отказался взять себе сдачу — денег у него и так хватало. Пришлось ему снова лезть к девочке в нагрудный карман…

— А банку мне куда девать?

— Поставь ее на приступок под ящиками с рыбой, — ответила она, не отрываясь от бочки.

Лои битый час простоял возле девочки, наблюдая за ее работой. Кругом слышалась привычная для разделочной площадки перекличка:

— Пустую бочку!

— Заберите бочку!

— Соли… И еще сельдей!

Ее зовут Тоута, рассказала девочка, они с мамой приехали сюда из Рейкьявика, работать на засоле.

— Когда сельдь пойдет на юг, мы, наверное, переберемся в Сейдисфьордюр, будем солить там, — прибавила она. — Сколько тебе лет?

— Девять, — ответил Лои, хотя день рождения у него был еще через несколько дней.

— Что ты говоришь? Только девять лет и уже на промысле?! Я думала, тебе по крайней мере одиннадцать!

И снова, как не раз бывало прежде, Лои взяла досада на свой возраст. Теперь, узнав, сколько ему лет, Тоута наверняка перестанет им интересоваться. Нет, в следующий раз он сразу скажет, что ему одиннадцать.

Когда раздался сигнал к ужину, засольщицы кончили работу, и Лои простился с Тоутой.

— Кто знает, может, увидимся в Сейдисфьордюре? — сказала она. — Счастливого промысла.

— Спасибо. До свидания.

По дороге на «Слейпнир» Лои остановился у зеленого ларька рядом с жиротопней и на все полученные за день деньги купил себе сладостей.

Глава четырнадцатая

Один знакомый промысловик говорил Лои, что после шторма и безрыбья самое страшное — это стоять в гавани с полным трюмом рыбы и ждать разгрузки. Тогда человек испытывает муки, подобные мукам чревоугодника, который в один присест съел лошадь, но знает, что за холмом их пасется еще целый табун.

Поэтому радоваться, что «Слейпнир» станет под разгрузку не раньше, чем к вечеру, было противно самой природе рыбака. Лои прекрасно понимал это, и тем не менее он искренне обрадовался, когда Ауси принес это известие.

За обедом настроение у команды было приподнятое. Гюнни с Лейфи ночевали на берегу и теперь рассказывали о своих приключениях в одном из сельдяных бараков. Вопреки обыкновению, Ауси не принимал участия в общем веселье, он помалкивал и, казалось, даже не следил за разговором.

Гюнни зажег сигарету и пустил дым вверх.

— Как дела, Ауси? Ты-то ходил посмотреть на здешних работниц?

Ауси покачал головой.

— Что это ты у нас закручинился? — спросил Лейфи. — Торчишь целый день на судне, все на свете просыпаешь. Я тебе скажу, как та старушка: «От того, кто спит весь век, никакого проку нет». Может, я, конечно, ошибаюсь.

Гюнни перевел взгляд на Лои.

— А у тебя как дела? Ходил в гости?

— Я вчера виделся с Лёйвей, — ответил Лои и, кстати, вспомнил о своих штанах.

Только бы не сболтнуть лишнего, не проговориться про ванну и носки. Теперь у них с Ауси была общая тайна.

— За Лабардана можно не беспокоиться, — сказал кок. — По части любовных дел он малый не промах, я сам вчера видел.

Лои вскинул взгляд на кока.

— Что ты выдумываешь?

— Выдумываю? А с какой это девчонкой ты вчера ля-ля разводил на сельдяном складе? Я все видел!..

Сделав большие глаза, Гюнни подтолкнул Лои в бок:

— Ну да? Ты правда завел шашни с девчонкой?

— Какие шашни? Просто она меня попросила сбегать в лавку, купить ей чернослива…

Ребята загоготали.

— Чернослива?! Что она собиралась с ним делать?

— У нее, бедняжки, плохо с желудком, — засмеялся Мюнди.

Лои даже не улыбнулся.

— Конечно, — подтвердил кок. — От стоячей работы всякое бывает. По-моему, они солят уже двое суток подряд, им даже в уборную некогда выйти!

Лои посмотрел на кока ненавидящими глазами:

— По крайней мере, они не скулят, как ты, чуть только на море появится зыбь!