Морской Волк #07-09 - Врата Победы

Впрочем, затишья на плацдарме и не было. В феврале и где-то до двадцатых чисел марта в воздухе шло такое месилово, что, как у нас шутили, тут скорее сбитым самолетом по башке получишь, чем бомбой. И падали в большинстве фрицы – говорили, что нас прикрывают настоящие асы из гвардейских истребительных полков, да и зениток здесь было просто немерено, от трофейных немецких «носорогов» калибра сто двадцать восемь, до пулеметов ДШК. И на переднем крае было жарко – немцы копались в земле, стараясь окружить плацдарм непрошибаемой полосой укреплений, ну а наши мешали, работа была в основном у артиллеристов, но и пехота без дела не оставалась, пару раз было, мне рассказывали, что немцы строили свой укрепрайон за своей первой траншеей, наши же эту траншею захватывали, и начинались бои в недостроенном лабиринте ходов сообщений, колючей проволоки, минных полей, ночами резались разведгруппы, днем, бывало, доходило и до разведки боем силами до нескольких батальонов при поддержке артиллерии, но наш полк участвовал в этом лишь однажды, поддерживая атаку огнем из-за линии наших траншей, даже передний край не переходили. И потерь не несли – а пехоте иногда доставалось. Но немец был уже не тот – в обороне огрызаться еще мог, и сильно, а вот развить тактический успех контратакой уже не получалось.

Тринадцатого – началось. Скажу, что такого артобстрела я прежде еще не видел. И бомбардировщики шли на запад волнами – наши, судя по тому, что зенитки молчали. «Залпы тысячи орудий слились в протяжный вой», – а что бы написал поэт, увидев и услышав это: «катюши», «тюльпаны» и тяжелые гаубицы в сравнении с пушками тех времен? Мы уже были знакомы с немецкой манерой обороняться – тут и минный лабиринт, и замаскированные противотанковые батареи, и скрытые лежки фаустников, с заблаговременным запасом фаустпатронов. И надо было вычистить все это огневым валом, причем не только фугасами, «катюши» стреляли и термитом, там все сплошь горело, как огненная река, немецкая артиллерия отвечала слабо и эпизодично. В одиннадцать – и мы пошли вперед.

Наш полк был придан Девятому танковому корпусу в составе Третьей ударной. Работа была привычная: идти во второй линии, за танками, и гасить всех опасных. Немецкий передний край мы прошли легко, забота была лишь держаться линии вех, воткнутых саперами. Основу фрицевской обороны составляли «шверпункты», аналог наших «опорных пунктов ПТО», от одной до трех батарей, причем немцы нередко даже противотанковые пушки умудрялись ставить в блиндажах, все окружено двумя-тремя рядами траншей полного профиля, и минометная батарея в окопах, пулеметные дзоты, а иногда и броневые колпаки, и, конечно, проволока и мины. Гарнизон такой полевой крепости составляла, кроме артиллеристов, пехотная рота, которая выделяла пулеметчиков и в траншеи между «шверпунктами». Эти пулеметы также часто были в добротно сделанных дзотах. А вся система огня была построена в расчете на свой фланговый огонь – атакующие прорвутся, где сопротивление слабее, и попадут в мясорубку, на пристрелянных и заминированных рубежах.

Так мы тоже ученые. И – снарядов не жалеть! Впервые в этой битве наши войска массово применили боеприпасы «объемного взрыва» (тогда я про их устройство ничего не знал, они считались секретными, и само название я услышал гораздо позже, уже в Китае). Хотя вроде бы единичные случаи их использования были и раньше – и правильно, надо же было сначала испытать! – но я увидел вблизи их действие лишь тогда, под Берлином. «Хлопушки», как их называли в разговоре наши бойцы, были, по более поздним меркам, откровенно слабоваты, но когда их применяли в большом числе, это было нечто! «Шверпункт» будто выметало огненной метлой – впрочем, и на отдалении от взрыва, или внутри блиндажей, мы находили трупы фрицев без видимых повреждений. Работала 6-я тяжелая минометная бригада, «тюльпаны», на исходном рубеже боеприпасы подавались с грунта, чтобы не тратить возимый боекомплект. Были в танковом корпусе и возимые минометы того же калибра, двести сорок, и более легкие, сто шестьдесят. Говорю про минометчиков, потому что они нас поддерживали при прорыве немецкого фронта, артиллерия была сосредоточена в основном левее, и еще за Одером, на нашем берегу.

И когда вперед шла наша пехота, немцы почти не стреляли. Слышал, что у них в траншее были прикованные цепями пулеметчики из штрафников, или вообще не фрицы. А затем в прорыв вошли мы, как принято было еще на Висле, первый мобильный эшелон наступления, наш девятый танковый, еще двенадцатый мотострелковый и две танковые бригады, 95-я и 108-я – эти больше на подхвате, у них машины старые еще, Т-44, и даже Т-34-85, «пятьдесят четвертые» прежде всего гвардейцам шли, в танковые армии, затем в гвардейские танковые корпуса, ну а отдельные бригады и полки (не гвардия) получали технику в последнюю очередь. Ну, а ИСы были у соседей, в 47-й армии, 70-й гвардейский тяжелый полк, они левее нас наступали, обеспечивая стык с Пятой ударной, идущей прямо на Берлин!