Морской волк

Пока бродил по торговым рядам, мне предлагали много всяких артефактов, начиная с щепки от Ноева ковчега и заканчивая кусочком кожи от сапога святого Мартина. И ведь кто-то всё это покупает, иначе бы не продавали. Местным жуликам создавали конкуренцию международные — цыгане, которых здесь называли египтянами. В прошлую эпоху их здесь не было. Наверное, приход цыган — индикатор стабилизации политической ситуации в стране. Это как наличие мафии свидетельствует о демократической форме правления. При диктатуре мафии быть не может в принципе: два медведя в одной берлоге не уживаются. Методы работы цыган ничем не отличались от тех, что будут в будущем. Если бы не незначительные различия в фасоне одежды, при той же любви к ярким цветам, я бы решил, что нахожусь на площади трех вокзалов в Москве.

Имелся здесь и двухэтажный магазин — предок универмага. На первом этаже торговали тканями со всего мира, мехами и изделиями из них, дорогой обувью, как мужской, так и женской. В большинстве случаев она была на левую и правую ногу, но попадались и взаимозаменяемые пары. На втором этаже продавали товары для женщин. Оно и правильно. Нормальный мужик ради барахла по лестнице карабкаться не будет. Там продавались шляпки, перчатки, кисеи, покрывала, платки, гребни, зеркала, косметика, духи, украшения из благородных металлов и драгоценных камней.

Я приобрел кусок «сарацинского» мыла, которое было зеленого цвета и пахло хвоей, изготовленное, наверное, с использованием хвои ливанского кедра, три пары шелковых чулок, двое портов и рубах, черные кожаные башмаки на толстой подошве, с тупыми носами и шнуровкой сбоку, шерстяные темно-синие дублет и длинный гаун и черную фетровую шляпу с широкими полями и белым страусовым пером, которое как бы пыталось обвиться вокруг тульи. Кстати, при изготовлении фетра используется ртуть, поэтому шляпники считаются самыми веселыми парнями в городе. Чертей они видят чаще, чем алкоголики, поэтому до старости доживают редко.

Рядом с ратушей было лобное место — каменно-деревянный помост с виселицей на четыре персоны, сейчас пустовавшей, железной клеткой, в которой, как догадываюсь, отсыпались два ночных буяна, дубовой плахой диаметром около метра и тремя колодками — деревянными конструкциями с прорезями для головы и рук. Одна была в работе. Парень лет шестнадцати с красивыми каштановыми волосами, густыми и волнистыми, узким лицо, покрытым пушком над верхней губой и на подбородке, стоял на коленях по одну сторону крайних слева колодок, а его голова и кисти рук торчали по другую. Возле головы кружилась черная муха. Как только она садилась на покрытые потом лоб или лицо, юноша дул в ту сторону или тряс головой, сгоняя ее. Муха взлетала, кружилась немного и снова садилась. Еще несколько мух облюбовали спину. Этих было труднее прогнать. На преступнике была длинная грязная полотняная белая рубаха, задранная верх, чтобы солнце сильнее припекало тело и мухам было привольней. Правая штанина коротких портов была мокрая, прилипшая к бедру. Судя по отсутствующему взгляду преступника, наказание длилось не первый день. В колодки заковывали обычно мелких преступников. Наказание было не столько болезненным, сколько унизительным, делающим посмешищем.

— За что его? — спросил я стражника — мужчину лет тридцати, без доспехов, но с дубиной, — который стоял в тени и поглядывал на часы на башне ратуши, ожидая, наверное, пересмены.

— В трактире переночевал и «заплатил обезьяньей монетой» (не заплатил, удрав, используя какую-то уловку), торговцу вином глаз подбил, за то, что тот не наливал бесплатно, а судье говорил, что он — школяр из Парижа, но бумага от декана оказалась поддельной, — рассказал стражник.

Какая многогранная личность этот юноша! Странно, что оказался в колодках. Школяры считались людьми церкви и подлежали только ее суду. Видимо, слишком нагло начали себя вести, вот власть и заставила деканов отвечать за своих подопечных, выдавая документ-поручительство, а те стали осмотрительнее. Этому школяру такое поручительство не досталось. Как догадываюсь, за всё хорошее. Я и сам был в его возрасте разгильдяем, поэтому такие парни мне по душе.

— Как тебя зовут? — спросил я на латыни, чтобы проверить, действительно ли он школяр.

Лицо преступника сразу ожило. Он посмотрел на меня снизу вверх, отчего его синие глаза почти спрятались под набровными дугами. Смазливый малый. Наверное, очень нравится девкам.

— Лорен Алюэль, — ответил он.

— На кого учился? — задал я второй вопрос.

— На физика, — ответил Лорен.

Физиками называли врачей.

— Не устал так стоять? — с легкой иронией поинтересовался я.

— Хочешь постоять за меня?! — вяло улыбнувшись, тихо вымолвил он.

Если человек в такой ситуации не потерял чувство юмора, значит, с ним можно иметь дело.

— За сколько его можно выкупить? — спросил я стражника.

— Экю судье, экю торговцу, семь су трактирщику и нам пять, — ответил он.

— Вам хватит и три, — сказал я. — Итого два экю десять су. Правильно?

— Не силен я в счете, — признался стражник. — Сейчас сержант со сменой прибудет, с ним договаривайся.