Морской волк

Рано утром ПТР отошел от пирса и встал на якорной стоянке. Представители пограничных и таможенных властей подошли к боту на катере и приступили к процедуре оформления. По времени это заняло времени больше, так как они проверяли документы и чеки на приобретенные товары. На тумбочки и пуфики внимания они не обратили, а вот на велосипеды… на них власти остановились. Задавали вопросы. Нас собрали на площадке. Каждый показал своего «коня». А про чеки пояснил Толик. Он рассказал, где мы их приобретали. Что там не везде выдают кассовые чеки. И посетовал, что это безобразие и не мешало бы властям провести там проверку: «А может, они от налогов скрываются?», — заключил он. Покачав с пониманием головами, пограничные и таможенные власти убыли с борта.

От такого перенапряжения и возможных проблем, ребята высказали Анатолию все свои претензии в мягкой нецензурной форме и отдали ему ненужные транспортные средства. Правда, очень его тем порадовав. Но только до родного порта приписки.

В морском порту Петропавловска-Камчатского наш рефрижератор поставили к седьмому причалу в зоне таможенного контроля, где и поднялись на борт родные пограничники и таможенники. Им спешить было некуда, и они со знанием дела приступили к осмотру судна, проверяя все жилые и нежилые помещения, трюмы, твиндеки, бак, корму… На мостике зоркий глаз инспектора определил, что при убытии тумбочек и пуфиков не было. На вопрос, чьи предметы, второй помощник заявил, что это подарки от покупателя для нужд судна.

Над мостиком насчитали несколько велосипедов, четыре из которых отсутствовали в индивидуальных декларациях экипажа и в грузовой декларации судна. Прозвучал тот же самый вопрос, и тут… нашего Анатолия Валерьевича понесло по судну. Он бегал за нами и просил, чтобы мы внесли по одному велосипеду себе в декларации. Ну, что делать. Обиды прошли, а коллегу надо выручать. В кают-компании я и трое матросов дописали велосипеды в свои декларации, сказав, что мы просто за время перехода про них забыли. Извинились, покаялись и нас простили.

А вот второго помощника кто-то сдал с потрохами и был составлен протокол о нарушении таможенных правил. Как он их умолял и что только он им не обещал, просил разрешить внести в декларацию, грозился выкинуть тумбочки и пуфики за борт, рвал на голове волосы, но власти были непреклонны.

Четыре велосипеда остались на борту. Не стали мы наказывать товарища.

Спустя время ребята с транспортного рефрижератора рассказывали, что всё обошлось. Толик задекларировал товары и оплатил пошлину. Штраф ему не назначили, но строго предупредили. Велосипеды он продал, вырученных денег хватило, и покрыть возникшие расходы, и на карман «комбинатору». А еще ребята посмеялись, что теперь он не «ченч», а «тумбочка». На флоте, если прилипло, то надолго.

А я перешел на борт своего БАТМа. После того рейса у меня на кармане осталось семьсот долларов. Я был приятно поражен тем, что мне хватило двести долларов и погулять и приобрести для себя два костюма: спортивный и представительский, фирменные виски и саке, видеодвойку, двухкассетник и множество всяких приколов, которыми я долго развлекался и развлекал экипаж родного траулера…

Вот такая история, брат.

Ночные мотыльки

Перегруз готовой продукции в море проходит по мере наполняемости трюмов. Как часто? Когда как. Все зависит от промысла.

И вот один «морской волк» рассказал такую историю.

Очередной перегруз. К нашему БАТМу швартуется транспортный рефрижератор. Вышел на палубу и ахнул. Несколько месяцев назад я ходил на нем в Японию. Побежал к мастеру, попросился на транспорт для работы в трюме. Переехали с ребятами через поручни бортов в «люльке» и… меня встречали, словно самого дорогого гостя. Вопросы, ответы, пожатия рук, похлопывания по плечу и мужские крепкие объятия.

После своей смены остался на перегрузчике. Сидим на камбузе, разговариваем. И тут рефмеханик Яковлевич пригладил рукой волосы и начал.

«Ты, когда с нами ходил, помнишь у меня в помощниках студент-практикант, Димка был? Во-о-о-от…

Так, мы швартуемся к рыбаку на приемку, начинаем грузиться, я ему поручаю следить за приборами, а сам побежал перекусить. Помнишь, из машинного отделения дорога на корму через камбуз. Во-о-о-от…

А тут капитан, значит, Афанасич меня просит на мостик подняться. Ушел. Сколь у него пробыл, не помню. Возвращаюсь к себе, а студента нет на месте. Ну, думаю, я тебе шалопай задам, самовольно ушел с вахты. Не поверишь, искал, не нашел. Плюнул. Во-о-о-от…

Прошло время, заявляется. Довольный. Улыбка от уха до уха. На вопрос, где был, говорит помогал на палубе… Афанасич команду дал. Ну, дал капитан команду, знать и ругать не за что. Упредил Димку, что надо было меня по громкой связи в отделение позвать. Во-о-о-от…

Слово за слово, а мой пострел говорит:

— Иван Яковлевич, я тебе расскажу, только ты никому, — и улыбается.

— Могила, — говорю ему.