Морской волк. Бог его отцов

Мое сердце! Странное чувство охватило меня. Я с недоверием думал о самом себе. Гэмфри ван Вейден, «рыба», «бесчувственное чудовище», «демон анализа», как называл меня Чарли Фэрасет, — влюблен! И вдруг, без всякой причины, мой ум вернулся к маленькой биографической заметке в справочнике, и я сказал себе: «Она родилась в Кэмбридже, и ей двадцать семь лет». Потом я мысленно добавил: «Двадцать семь лет, и все еще свободна и не влюблена?» Но откуда я мог знать, что она действительно не влюблена? Неожиданно нахлынувшая волна ревности положила конец всем сомнениям: да, я действительно любил! И женщина, которую я любил, была Мод Брюстер.

Вне себя от восторга я отошел от трапа и побрел по палубе, бормоча про себя прелестные стихи миссис Браунинг:

На годы я покинул мир людей
И жил один среди моих видений.
Я не знавал товарищей милей, —
Мне не забыть их сладостного пенья.

Но еще более сладостная музыка звучала в моих ушах, и я был глух и слеп ко всему окружающему. Резкий голос Вольфа Ларсена заставил меня очнуться.

— Какого черта вы тут шляетесь? — спросил он.

Я набрел на матросов, красивших борт шхуны, и чуть не перевернул ведро с краской.

— Вы лунатик или у вас солнечный удар? — продолжал он.

— Расстройство желудка, — отрезал я и как ни в чем не бывало продолжал свою прогулку.

Глава XXIV

Самыми яркими событиями моей жизни я считаю происшедшие на «Призраке» в ближайшие сорок часов с того момента, когда я понял, что люблю Мод Брюстер. Я, всегда проводивший свою жизнь в тиши и теперь, в возрасте тридцати пяти лет, попавший в полосу самых нелепых приключений, никогда не мог себе представить, чтобы за сорок часов можно было пережить столько волнений. Отбросив ложную скромность, я могу сознаться, что мое поведение за это время достойно некоторой похвалы.

Началось с того, что за обедом Вольф Ларсен объявил охотникам, что впредь они будут есть на кубрике. Это было неслыханно для промысловой шхуны, где охотники согласно обычаю неофициально приравниваются к офицерам. Капитан ничем не пояснил своего распоряжения, но причина была очевидна. Горнер и Смок позволили себе ухаживать за Мод Брюстер. Это было только смешно и нисколько не обидно для нее, но капитану, по-видимому, пришлось не по вкусу.

Приказ был встречен гробовым молчанием, но остальные четверо охотников многозначительно покосились на виновников изгнания. Джок Горнер, человек спокойный, ничем не проявил своего недовольства, но Смок побагровел и уже собрался раскрыть рот, чтобы что-то сказать. Вольф Ларсен наблюдал за ним и со стальным блеском в глазах ждал его слов. Но Смок промолчал.

— Вы хотели что-то сказать? — грозно спросил Вольф Ларсен.

Это был вызов, но Смок отказался принять его.

— По поводу чего? — спросил он с таким невинным видом, что Вольф Ларсен был озадачен. Остальные улыбались.

— Так, пустяки, — протянул Вольф Ларсен. — Мне казалось, что вы хотите пинка.

— За что? — невозмутимо осведомился Смок.

Товарищи Смока теперь уже открыто смеялись. Капитан был способен убить его, и я не сомневаюсь, что, если бы не присутствие мисс Брюстер, в каюте пролилась бы кровь. Не будь мисс Брюстер, Смок тоже не сдержал бы свою злобу. Я боялся, что начнется драка, но возглас рулевого отвел грозу:

— Дым на горизонте!

— В каком направлении? — крикнул Вольф Ларсен.

— С кормы, сэр.

— Не русское ли судно? — предположил Лэтимер.

Его слова вызвали тревогу на лицах остальных охотников. Русское судно могло быть только крейсером, а они хорошо знали, что находятся близко от запретной полосы; Вольф Ларсен был известным браконьером. Все устремили глаза на него.

— Нам ничего не грозит, — смеясь, успокоил он их. — На этот раз, Смок, вам не придется попасть на соляные копи. Но вот что я вам скажу: я ставлю пять против одного, что это «Македония».

Никто не принял пари, и он продолжал:

— Если это так, то ставлю десять против одного, что нам не обобраться хлопот.

— Нет, благодарю вас, — ответил Лэтимер. — Я готов рискнуть своими деньгами, но не согласен проигрывать их наверняка. Не было еще случая, чтобы при вашей встрече с вашим почтенным братцем все обошлось благополучно. Со своей стороны ставлю двадцать против одного, что не обойдется мирно и теперь.

Раздался общий смех, к которому присоединился и Вольф Ларсен, и обед закончился гладко, особенно благодаря моему терпению, так как капитан возмутительно обращался со мной, то вышучивая меня, то принимая снисходительный тон, заставлявший меня задыхаться от сдерживаемого гнева. Но я знал, что ради Мод Брюстер должен владеть собой, и был вознагражден, когда ее глаза на миг встретились с моими и яснее всяких слов сказали мне: «Будьте мужественны! Не падайте духом!»

Встав из-за стола, мы вышли на палубу, так как каждый пароход был развлечением в монотонной морской жизни, а уверенность, что это Смерть-Ларсен на «Македонии», увеличивала наше возбуждение.