Морской волк (СИ)

Пришли мы в дождь. Эта весна была более теплой. От островов уже не шел неприятный запах гнили. Или это дождь прибивал его. Лило серьезно. В ватервейсах, в которые стекала вода с главной палубы, журчали ручьи. Шпигатов не было. Слишком мудреное приспособление. За борт вода стекала через прорези в фальшбортах. Рыбу выгружать на остров не надо было, поэтому матросы, свободные от вахты, спрятались в кубрике. Весь переход они обсуждали, нападут на нас русские или нет? Им хотелось, чтобы напали. Тогда будет добыча.

Я слышал их разговоры, лежа в своей каюте. Стоило мне закрыть дверь за собой, как экипаж считал, что в каюту не проникает ни звука. Сразу вспомнил одного капитана, у которого работал вторым помощником. У него была поразительная способность говорить по секрету гадости о человеке именно в тот момент, когда данный персонаж оказывался за его спиной. При этом капитан абсолютно не смущался, когда узнавал, что секретность не была достигнута. И не скажешь, что совсем уж толстокожий. Поэтому я, чтобы не услышать комплименты в свой адрес, увидев спину капитана, сразу сообщал ей о своем присутствии.

Аборигены появились на следующее утро. Их лодки были заполнены пушниной и шкурами. В этом году они привезли раза в два больше, чем в прошлом. То ли зима была удачная, то ли проданное мною оружие помогло, то ли русские купцы недоработали, погибнув во время нападения на барк. Привезли и десяток шкурок песцов, хотя в этих широтах песцы вроде бы не водятся. Обмен проходил быстрее, чем процедура распития вина. Глава семейства торжественно принимал примерно литровую чашу вина, жадно припадал, выцеживая за раз чуть ли не половину, а потом не менее торжественно передавал другому члену своей семьи, жене или сыну. Впрочем, при распитии второй чаши торжественность исчезала. Вместо нее была пьяная веселая расслабленность. Видимо, целый год аборигены мучились ради одного дня блаженства. На следующий день они привозили шкуры и жир. На третий и четвертый — только жир. Из-за дождя, который лил с короткими перерывами, перетапливать не было возможности, поэтому грузили в трюма, так сказать, полуфабрикат ворвани.

Утром пятого дня снялись на Ольборг. Заходить в Нарву я не захотел. В Ютландии были гонцы из Ливонии. Приглашали рыцарей поучаствовать в нападении на Псков. Кое-кто поехал. Бедность, как ничто другое, придает решительности и любви к перемене мест. Глядишь, что-нибудь награбят. Или станет безразлично, беден или богат.

В Ольборге дождя не было, поэтому быстро перетопили тюлений жир. В Лиссабоне на него был спрос, несмотря на то, что португальцы охотились на китов, которые заплывали и в их теплые воды. В последнее время они забросили этот вонючий бизнес. То ли китов стало мало, то ли налогами задавили китобоев, то ли, что скорее, они нашли более прибыльную работу на торговых судах. Догрузили трюма бочками с сельдью весенней путины. Часть мехов я оставил дома. Как ни странно, в жаркой Португалии меха в большой цене. Служат они не для утепления, а для обозначения высокого статуса владельца. Песцов отдал Хелле, чтобы сшила себе шубу. Такого наряда, скорее всего, не будет ни у кого в Дании, включая королеву. Хелле, правда, в ближайшее время будет не до нарядов. Моя жена опять беременна, а ее младшая сестра родила девочку за два дня до нашего прихода.

Линьяж Гюлленстьерне не только увеличивается, но и крепнет материально. Мой тесть нашел несколько участков земли в Средней Ютландии, выставленные на продажу. Пришлось их купить. Мне бы хватило и той земельной собственности, что уже есть.

У тестя другая точка зрения:

— Земли много не бывает. Она — богатство, сила, власть!

Так понимаю, у него это навязчивая идея. Видимо, с детства мечтал разбогатеть, а теперь реализует эту мечту моими деньгами. Не сумев чего-то добиться в жизни, мы начинаем напрягать детей, внуков и других зависимых родственников, чтобы они сделали это. Нас абсолютно не интересует, нужна ли наша мечта этим людям. Моя мать мечтала научиться играть на фортепиано. Осуществляя ее мечту, я насиловал музыкальный инструмент четыре года. И он меня.

Провожал нас весь Ольборг. Горожане собрались на набережной, как на праздник. В то, что кто-то может не вернуться, никто не хотел верить. Нам желали удачи и богатой добычи. Мы ведь все в одном драккаре под названием «Северная Ютландия». У каждого местного жителя среди членов экипажа есть родственник, или друг, или просто знакомый. Привезенные нами деньги растекутся по всей округе, прямо или косвенно подправят финансовое положение многих.