Моруроа, любовь моя

А потому никто из полинезийских слушателей де Голля не мог по-настоящему понять, какой страшной опасности они счастливо избежали и какая благородная роль им предназначена в случае атомной войны. Зато все оценили отеческий тон и покровительственные жесты статного генерала и после этого визита более, чем когда-либо, прониклись убеждением, что он любит их, как собственных детей.

5. РЕФОРМА И РЕВОЛЮЦИЯ

Процесс деколонизации, который де Голль в своей речи назвал неизбежным и естественным явлением послевоенной поры, начал сказываться на Таити лишь через полгода после его визита. Сам генерал все еще блуждал в политических дебрях вдали от манящих вершин власти, так что инициативу взяли на себя два члена Социалистической партии в новом коалиционном правительстве — министр по делам заморских территорий Гастон Дефер и министр юстиции Франсуа Миттеран. Лишь после долгой и ожесточенной борьбы с тактикой проволочек со стороны голлистских депутатов удалось им провести свой законопроект через Национальное собрание. 22 июля 1957 года закон о реформе вступил в силу во Французской Океании, которая отныне должна была именоваться Французской Полинезией, и не колонией, а территорией.

Однако главное изменение заключалось в том, что колония получила новый исполнительный орган — Правительственный совет из семи министров, избираемых Территориальной ассамблеей и ответственных перед ней. С одной немаловажной оговоркой. Роль премьер-министра исполнял губернатор, сохранивший свою прежнюю всеобъемлющую административную власть и подчиненный непосредственно Парижу, не избираемый Ассамблеей и не ответственный перед ней. Он утверждал повестку заседаний Правительственного совета; не пожелает обсуждать не устраивающий его вопрос — и не будет. Правда, законодательные полномочия Территориальной ассамблеи были несколько расширены, и число ее членов возросло с 25 до 30. Но все политические вопросы по-прежнему оставались табу, и, если народные избранники преступали границы дозволенного, Ассамблея могла быть распущена декретом правительства в Париже. Вот почему реформа, которую во Франции превозносили как смелую и великодушную, была воспринята Пуванаа и РДПТ как сомнительная полумера. Тем не менее они были рады первому шагу, искренне надеясь, что дальнейшее развитие в том же направлении поможет им вскоре осуществить мечту: «Полинезия — Полинезийцам!»

Однако французские предприниматели и плантаторы считали, что народные избранники получили чрезмерные полномочия, и бурно протестовали против «скороспелых реформ, доверяющих власть сборищу невежественных фанатиков». Несмотря на все старания своих противников, развернувших энергичную пропагандистскую кампанию, РДПТ победила на выборах в Территориальную ассамблею 11 декабря 1957 года, завоевав 17 из 30 мандатов. Первым в списке кандидатов РДПТ значился Пуванаа, и, когда ассамблея выбирала новых членов Правительственного совета, Пуванаа, как и следовало ожидать, оставил за собой важнейшие посты заместителя премьер-министра и министра внутренних дел.

Пуванаа сразу же сделал то, чего больше всего боялись его противники: наложил запрет на покупку земель и распорядился пересмотреть целый ряд прежних сделок этого рода, не скрывая свое намерение объявить недействительными те из них, которые были заключены обманным путем или со спекулятивными целями. Одновременно фракция РДПТ в Территориальной ассамблее, избравшая своим председателем Серана, выдвинула в начале февраля 1958 года еще более революционный законопроект. Речь шла — подумать только! — о введении всеобщего подоходного налога. До той поры все налоги были косвенными и взимались в виде пошлины на привозные товары. РДПТ считала такой порядок в высшей степени несправедливым, так как расплачиваться приходилось в основном беднякам. Предлагаемые ставки налога были весьма умеренными. Лица с годовым доходом меньше 100 тысяч таитянских франков (около тысячи долларов), другими словами большинство полинезийцев, освобождались от налога. Затем налоговая ставка прогрессировала, достигая 20 процентов при годовом доходе от двух миллионов и выше. Женатым налогоплательщикам предусматривалась значительная скидка.

Число предпринимателей, на которых мог распространяться проектируемый подоходный налог, не превышало шестисот. Половину составляли китайцы; они, по своему обыкновению, помалкивали. Зато яростно и громко протестовали триста французских оптовиков. Правда, пока они ограничивались защитой собственных интересов, надежды на успех были весьма малы. Требовался изворотливый ходатай с хорошими связями в правительственных кругах в Париже, и выбор пал на некоего Рив-Анри, который негласно выполнял «особые поручения» различных правых группировок. До этого он несколько лет подряд был голлистским депутатом в Национальном собрании, затем его уличили в крупных финансовых аферах.