Мосад, Аман и все такое…

Именно Халаби дал Арафату новое имя: по сходству с погибшим аль-Бира он прозвал его Ясером; прозвище пристало, позднее Арафат и сам стал так называть себя. Еще более липким оказалось воспитание: Халаби рассказывал ученикам о „подвигах“ аль-Бира и Абделькабира и их федаинов. Исподволь он внушал им антисионистскую идеологию муфтия. Сложность, однако, состояла в том, что в домах учеников, включая Арафата, утвердилась религиозно-фундаменталистская идеология Ихвана. Дело дошло до „серьезного разговора“ между Абдулом и Халаби. Неизвестно, чем угрожал Абдул, но своего он добился: Халаби перешел на сторону Ихвана.

Вообще говоря, приверженность той или иной идеологии в арабском мире играет не столь уж существенную роль. Куда важнее — преданность клану и „вождю“. В те годы — как, впрочем, и сейчас — в этом, во многом полуфеодальном мире каждая „партия“ или „идеология“ представляли собой, как правило, не столько привычные европейскому взгляду добровольные объединения единомышленников, сколько военизированные, подпольные или легальные, милиции, объединенные верностью тому или иному лидеру. Люди муфтия непримиримо враждовали с людьми умеренного клана Нашишиби; и те, и другие вместе считали своими врагами „людей Ихвана“ и так далее. Поэтому сменив лояльность, Халаби, по арабским понятиям, совершил измену — он предал Абделькабира. Чтобы уйти от мести, Халаби скрылся в „подполье“ — бросил школу, поселился в заброшенном доме и стал готовить группу молодых „Мусульманских братьев“ из своих учеников. Их осталось с ним человек 6–7, ушедших из родительских домов и поселившихся с учителем. Подобно аль-Бира, Халаби мнил себя непризнанным „вождем“. Подобно своему кумиру, он завел в крохотном отряде манеру крепить „братские узы“ гомосексуальными связями. „Так продолжалось около года, — вспоминает один из членов отряда Набулси. — Ничего, кроме ежедневных встреч в доме Халаби, которые кончались курением гашиша и ласканием друг друга. Это и была его организация „федаинов“…“

А затем Халаби сделал величайшую глупость своей жизни. Он согласился на приглашение Абделькабира прибыть в Иерусалим со своим „отрядом“ — для выяснения отношений. Когда газанцы появились в штаб-квартире Абделькабира в одно мартовское утро 1944 года, „вождь“ предложил Халаби встретиться с глазу на глаз. Уходя, Халаби помахал рукой своим ученикам. Больше они его не видели.

Убийство газанского „изменника“ было для отца Арафата последним предостережением, и Абдул ему внял. Он распустил свою ихванскую ячейку и перешел на сторону Абделькабира. В знак признания „вождь“ во время одного из своих тайных визитов в Газу заглянул в дом Абдула. Он вызвал к себе Арафата и со скорбным лицом объявил ему, что Халаби пал смертью героя в борьбе с „сионистами“, „Ты должен продолжить его дело“, — сказал Абделькабир. Соученики вспоминают, что с тех пор Ясер переменился. Угрюмость и скованность уступили место возбуждению и самоуверенности. Он буквально навязывал себя в лидеры и вскоре стал вожаком молодежной подпольной группы „имени мученика арабской революции Абу-Халида“ (так именовал себя Халаби перед учениками). Как вспоминает Хафез Айби, „Арафат держал всех в повиновении своими речами. Когда же риторика не помогала, он прибегал к силе: у него было 6–8 приближенных, которые избивали непослушных или сомневающихся“.

Шел 1947 год. Англичане, отчаявшиеся решить проблему Палестины, передали ее в ООН. Эта организация предложила план раздела страны. Арабы отвергли его, и Абделькабир создал всепалестинскую организацию для борьбы с евреями — „Футувва“. В мае 1947 года она напала на еврейский конвой в Хевроне. В ответ Хагана и Эцель открыли боевые действия против арабских террористов. Абделькабир стал собирать силы. Среди других был призван под ружье и отряд Арафата. В ноябре 1947 года отряд прибыл в штаб-квартиру Абделькабира, находившуюся тогда по дороге в Йерихо. Первые дни они разносили по цепочке приказы „вождя“. 12 декабря, когда Абделькабир был ранен в стычке с Хаганой, Арафат и его „бойцы“ потребовали направить их в бой — „отомстить за командира“. Их вооружили и дали приказ взорвать еврейский магазин вблизи Яффских ворот. В этой акции с Арафатом произошел конфуз. Вытаскивая в возбуждении из заднего кармана револьвер, он спустил предохранитель и прострелил себе ягодицу.

Его перевязали и доставили к Абделькабиру. Тот долго хохотал, но затем принял серьезный вид и приказал Арафату отныне на боевые операции не ходить, а обслуживать штаб в качестве помощника повара. Но эти новые обязанности Арафат выполнял недолго. По воспоминаниям Салаха Халда, „он стал вести себя странно. Когда поступали вести об операциях Футуввы в Г азе, он начал приписывать их отряду, который организовал там в память о Халаби“.