Мощи святого Леопольда

— На суде, на Книге Святой поклянусь, что не я, — с вызовом отвечал Волков.

— Нет, конечно, не вашей рукой разжигался огонь, но то были ваши люди, и вы, как господин их, несете ответственность.

Сыч, стоял у лестницы в темноте и ловил каждое слово из их разговора.

— Идите в суд, и докажите, что дом ваш спалили мои люди.

Старик развел руками, покачал головой и заговорил:

— Да кто ж в славном и набожном городе Ланне, примет иск от жида, против рыцаря Божьего. Нет тут такого судьи. Да еще за проступок в чужой земле. Нет, не примут и иска даже. Мы писали жалобу курфюрсту Ребенрее, так и там у нас ее брать не хотели, и бургомистр Ференбурга сказал, что сейчас ему не до нас, он только вернулся в город, чума там стихла, и у него много дел и без наших жалоб. Что ему до наших бед.

— И вы пришли мне рассказать, как вы несчастны?

— Нет. Нет.

— Так что вы хотите?

— Вина, есть у вас вино?

Вино у Волкова было, хорошее, почти целая бочка. Которую взял он в Фернебурге, но этому господину он давать его не хотел, кавалер хотел, чтобы старик побыстрее убрался.

— Не дам я вам вина, — холодно сказал он.

— А воды? Дадите? — не отставал Коэн. — У вас тут колодец во дворе хороший.

«Как он в темноте разглядел колодец?» — подумал кавалер и крикнул:

— Марта, — крикнул кавалер, — дай господину стакан воды. — И добавил почти с насмешкой, — Могу дать еще хлеба, коли вы голодны.

— Нет, только воды, — старик даже улыбнулся.

Марта пришла, налила стакан воды из кувшина, поставила перед гостем и вышла. Коэн с удовольствием выпил воду, поставил стакан и сказал:

— Да колодец здесь хороший. Это потому, что он…

— Что вам нужно, — перебил его кавалер, — говорите, ночь уже близка, а вам домой еще идти.

— Я знаю, что дом моего родственника сожгли вы, но я вас не виню, мой родственник нотариус и его дом не первый раз пытались сжечь. Вам это удалось и многие документы, важные документы не восстановить. Но не вы тому виной, вы рука, а не голова. Не будь вас — нашелся бы другой ратный человек, просто у вас это получилось. Вот в чем дело.

— Что вы от меня хотите? — уже начал повышать голос Волков.

— Ничего, я хочу вам помочь.

— Помочь?

— Да помочь, я хочу вам помочь.

— Мне? И как же вы мне поможете? И в чем? Я не нуждаюсь в вашей помощи.

— Нуждаетесь, только пока не знаете этого, — уверено говорил гость.

— Я… — начал было Волков.

— Да подождите. Дайте договорить, — сказал старик с видимым раздражением, — дайте закончить мне.

— Договаривайте.

— Вас хотят обмануть. Это жулики, да жулики, Кальяри, которого вы, наверное, считаете уже другом. Дессель, штатгальтер Ульрик, все это банда мошенников. Завтра вы продаете ратные товары императору. Так?

— Так, — Волков понял, что этот человек знает больше, чем должен.

— Вам дадут вексель, император денег не дает, дает только векселя.

— Я готов принять вексель императора.

— И что вы будете с ним делать?

— Дождусь погашения.

— Три года ждать будете? Не дождетесь. Нет. Пойдете продавать раньше, и пойдете к Кальяри. Он единственный, кроме меня, кто покупает векселя императора. И он предложит вам четверть от стоимости векселя. Вы попытаетесь найти другого покупателя. Но не найдете, император уже шесть лет не платит по векселям, и все, кроме вас, это знают.

— Не платит? — не верил Волков.

— Не платит, и все это знают.

— А зачем же их тогда берут?

— Свободные города берут, чтобы отдать их вместо подати самому императору, я беру, чтобы ввозить железо и вывозить соль без пошлины. Кто чем промышляет, для того их и берут. В общем, не продавайте им свой товар. Лучше выкупите склад, если нужно я дам вам денег, поставьте часть товара себе во двор, продавайте его понемногу, не торопясь, и вы выиграете. Возьмете вексель — они вас обманут.

— Вопрос уже решен, — сухо сказал кавалер, который не верил ни одному слову Наума Коэна. — У меня нет сомнений в честности Кальяри.

— Это потому, что он позволил вам жить в этом прекрасном доме за небольшую плату?

Волков промолчал, но гость угадал. Этот прекрасный дом, да и само отношение банкира его подкупало.

— Этот дом Ренальди и Кальяри отобрали у одного барона и не могут продать уже два года, два года они платили сторожу, а теперь им нет нужды платить, да еще и вы им приплачиваете.

— Как бы там ни было, — продолжил кавалер, — вопрос по продаже трофеев уже решен.

— Решен, значит, уже решен, — задумчиво произнес Наум Коэн, — хорошо, если вы уже залезли в петлю, то оставьте себе хотя бы лазейку, что выскользнуть из нее. Не продавайте им все.

— Что?

— Что самое дорогое среди ваших товаров?

— Пушки и аркебузы.

— Так не продавайте им пушки и аркебузы. Продайте все остальное, черт с ними, но пушки и аркебузы оставьте, у вас большой двор, и большой дом, здесь все поместится, а пушки и аркебузы вы продадите за серебро, а не за бумаги, на такой товар покупатель всегда найдется.

— Я подумаю, — ответил кавалер, ему казалось, теперь, что может и прав этот Наум Коэн. Может быть и прав.