Москаль

Еще меньше он размышлял о самоубийстве Клауна и бегстве двух других директоров. Что за жуткая тайна внезапно разлетелась на три куска? С самого начала было ясно, что все эти невозмутимые ребята в дорогих костюмах быстренько обирают фирму, пока глава в ауте. Видимо, так набили карманы, что захотелось перепрятать. А может, Елагин действительно близко подобрался к разгадке? Скорее всего, дело именно в этом. Побоялись, что им предъявят труп Аскольда? Другого объяснения быть просто не может. Непонятно только, почему двое скрылись, а один отравился? Да нет, и это чудо не великое. Прибалты — они такие. Вспомним Пуго. В общем, идите вы все! Я к сыну еду! А это, так и знал, Марина Валерьевна!

— Разрешите, Дир Сергеевич?..

— Опять утеснять начнете, дорогуша?

— Что?

— Ничего–ничего.

— Вы назвали меня «дорогушей».

— Ну не волокушей же. Не обращайте внимания. что у вас?

Марина Валерьевна не села за стол, обозначая этим, видимо, какой–то особый статус предстоящего разговора. Дир Сергеевич даже слегка заинтересовался, хотя в настоящий момент мало был способен к проявлению живых чувств.

— Тем несколько.

— Тем лучше.

— Во–первых, ваша протеже.

— Я понимаю, о ком вы.

— Она же, простите, ни черта не делает.

— Она ведет рубрику «Антинародные сказки».

— Да ни черта она не ведет, а точнее, ведет антиобщественный образ жизни, разлагающий редакцию.

— Что, использует мой диван?

Марина Валерьевна вывернула шею и побледнела.

— Я уже объясняла вам, это был мой психотерапевт!

— Да ладно, пусть так.

— Почему это — пусть? Это так и есть!

Дир Сергеевич устало кивнул:

— Ладно. Что–то еще?

— Да. Эта мадемуазель предложила совсем уж дикую рубрику: «Проколы сионских мудрецов».

— Что?

— И она утверждает, что это ваша идея.

— Не помню, моя ли, но, согласитесь, хороша.

Марина Валерьевна все же села и произнесла проникновенным голосом, наклонившись всем бюстом к шефу:

— Это же бред собачий. Вы не могли придумать такую чушь. «Протоколы сионских мудрецов» — это доказанная фальшивка!

— Вы думаете?

— Господи, да всякий ребенок это знает, куча работ. Роман «Биарриц», вышедший в Вене в 1867 году, прусский учитель Гетше — кажется, именно оттуда все и взято, даже не потрудились переделать дикий стиль бульварного текста.

— Но, насколько я понял, имеются в виду не «протоколы», а «проколы».

— Это же еще хуже, Дир Сергеевич, в том смысле, что если не было «протоколов», то не может быть и «проколов».

— То есть сионские мудрецы работают без проколов?

Марина Валерьевна отпрянула и набычилась. Вид у нее был крайне озадаченный.

— Бог с вами, вы смотрите на меня так!

— Вы что же, Дир Сергеевич, антисемит?

Главный редактор длинно вздохнул:

— Знаете, я вообще людей недолюбливаю.

Заместительница выверенно поправила челку на вспотевшем лбу:

— Уж не знаю, что и сказать, Дир Сергеевич.

— А мне наплевать. Я к сыну еду!

2

Прибытие в Москву совершалось с какой–то роковой стремительностью. Поскольку у Бурды не было с собой никакого багажа, он мгновенно прошел зеленым коридором вместе с улыбчивым, молчаливым полковником. Их подхватило желтое такси, и они мгновенно выскочили с аэропортовской стоянки и полетели по шоссе сквозь редкий, бессильный снегопад, не встречая пробок, и так до самого Белорусского вокзала. Такое вот ненужное чудо. Все это время Бурда помалкивал, подражая спутнику, любопытство, смешанное с сосущим страхом, изводило его, но он терпел. И только когда машина начала описывать медленную петлю по площади Белорусского вокзала, как будто попав наконец в подлинно московскую вязкую транспортную среду, а потом нацелилась повернуть на одну из Брестских улиц, он осторожно поинтересовался, куда это они едут.

— Как куда? — хлопнул его по колену полковник. — На работу.

Внутри у менеджера средней руки что–то кувыркнулось — несчастное нервное сердце. Финансовый офис «Стройинжиниринга» и вправду был поблизости.

— Но ведь уже девять почти часов.

— Норма–ально, все, кто нам нужен, ждут.

— А кто нам нужен? — не удержался Бурда и тут же пожалел, что не удержался. Высунулся краешком из принятой манеры поведения.

Но полковник не рассердился и охотно прояснил:

— Сам увидишь.

Увидел Валерий Бурда Романа Мироновича Рыбака, стоявшего скалой в коридоре между двумя стенами стеклянных дверей. Чего от него ждать, менеджер совершенно не представлял. Одно можно было сказать определенно — Рыбак не удивился, увидев синайского гостя. И не удивился, увидев полковника. Из того, как они поздоровались, можно было заключить: эти двое отлично друг друга знают и, возможно, даже сотрудничают.

Прошли к лифтам. Поднялись на пятый этаж. Этаж, на котором трудился Валерий Бурда. В коридорах было почти темно: экономя свет, здесь вырубали с окончанием рабочего дня почти все лампы. Поэтому было очень хорошо видно открытую дверь в кабинет, там допреж располагался член совета директоров Валентин Валентинович Клаун.

— Ключ с собой? — спросил Рыбак.