Москаль.Опыт апологии москализма

Окончание Смуты совершилось, опять же, в лучших москальских традициях. В отличие от первого, неудачного, ополчения под руководством Ляпунова и Заруцкого, нижегородская инициатива посадского старосты Козьмы Минина началась со сбора денег. Инвестиции в национальное освобождение собирались не без обычной москальской принудиловки: «заложим жен и детей наших» – знаете ли, лозунг, которому трудно следовать совсем уж добровольно и с песнями.

Зато результат был достигнут. Ярославский Совет всея земли оказался вполне дееспособным, и летом ополчение было уже у московских ворот. Город был осажден и в конце концов сдался.

Интересно, что памятник Минину и Пожарскому в 1818 году был поставлен на народные средства. Благодарные потомки москалей почтили рублем – истинной своею святынею – самую успешную политическую инвестицию народа в свою историю.

Вложения в независимость окупились стократ, несмотря на все слезы, которые довелось пролить и до и после того. Впрочем, слезам, как уже было сказано, москаль не верит, даже своим.

***

Петр, как известно, столицу перенес – прямо по американской логике: сделать технический город, где размещались бы «учреждения». Но не нужно думать, что Москва была совсем уж обижена. Тем же Петром в Москве были основаны первые светские учебные заведения: например, Школа математических и навигационных наук, Артиллерийская, Инженерная, Медицинская, Школа канцелярских служащих и так далее. Увенчалось все это при Екатерине – Университетом. Москва с тех пор стала «столицей русской образованности», опять же в грубом, приземленном смысле: стишков тут не писали, а учили делу. С тех пор так оно и осталось: московское образование всегда имело практическую направленность.

В дальнейшем Государство Российское Москву не обижало – а уж после наполеоновской эпопеи и вовсе согласилось с тем, что она, Москва, была и остается «историческим сердцем страны», что было жестко зафиксировано в важнейшем государственном ритуале – коронации: русские цари венчались на царство только в Успенском соборе. Впоследствии отставленный Питер попытался создать аналогичную легенду – но претензия была не на историю, а на культуру, то есть на что-то заведомо внеисторическое. Это, конечно, труба пониже и дым пожиже. «Культурка» какая-то, хе-хе.

Но мы опять забежали вперед. Так или иначе, Первопрестольная была похожа не на горемычную брошенную мамочку, а скорее на неглупую жесткую тещу, которая хоть и отпустила свое дитятко – Государство Российское – за Питер замуж, но к зятьку относится неприязненно и умеет в случае чего стоять на своем. Свои права Москва всегда знала и при случае ими пользовалась.

И еще одно. Традиционная Москва, несмотря на свое хлебосольство и гостеприимство – как правило, небескорыстное – оставалась очень закрытым городом. Несмотря на распространенность москальского типа, самые коренные москали обитали именно в Москве. Поэтому «общечеловеческим» городом-гостиницей она не становилась. Может быть, при другой версии русской истории чем-то таким стал бы Новгород – не случайно он назывался так, как обычно называются такие города, как Карфаген («новый город») и Нью-Йорк.

Но Москва – это центр земельной и ресурсной интеграции, а не человеческой. Толпа прибывала и убывала, а коренные москали крепко сидели на своих местах.

Что касается развития, Москва и москали всегда тянули одеяло на себя. В частности, Москва удержала за собой центральное положение связующего узла пространства империи. Все знают, что первая – Николаевская – железная дорога в России связала Москву и Петербург. Но и в дальнейшем основные железнодорожные линии упирались в Москву. И не только потому, что она-де оставалась «естественным транспортным центром». Ничего естественного в мире вообще не бывает. Тут действовал именно интерес, и частный и казенный, но завязанный на все ту же москальскую логику: переть вовне, чтобы что-то получить и привезти к себе домой битком набитый воз.

О революционности москалей мы уже говорили. В какой-то момент москали – как московские, так и «по всей стране», – сочли свержение самодержавия выгодным и перспективным делом. Не надо забывать, что монархизм москаля всегда был довольно-таки условным. Царя почитали не как «священного правителя», а как собственное творение. Москали никогда по-настоящему не забывали, что трон Романовых воздвигнут на народные средства. И когда им показалось, что вложения не оправдываются, они заинтересовались республиканским проектом.