Москаль

Фридрих Энгельс в работе «Внешняя политика русского царизма» называет имперский дипломатический корпус «шайкой авантюристов» и «иезуитским орденом». Комментируя имперскую экспансию Энгельс писал: «…тут мы имеем дело с неприкрытым насильственным завоеванием чужой территории, с простым грабежом…, когда читаешь русские газеты, можно подумать, что вся Россия увлечена царской завоевательной политикой; повсюду – сплошной шовинизм и панславизм, призывы к освобождению христиан от турецкого ига, а славян – от немецко-мадьярского».

С помощью такой экспансионистской политики, опиравшейся на рабско-плутовскую ментальность крепостного права и выковывался образ «старшего брата» с его негативной шовинистической коннотацией «МОСКАЛЬ». Эту коннотацию вдобавок не плохо провоцировало коллосальное имущественное неравенство между властвующей дворянско-помещичьей элитой и крепостным в массе народом.

Тяга к плутовству, переходящему в открытое, наглое воровство, сочетающееся порой с вандализмом, делает москаля существом воистину уникальным. Ещё царь Иван Васильевич по прозвищу «Мучитель» (впоследствии холуи-«патриоты», поражённые нарциссизмом, это прозвище заменили на более величественное «Грозный») оправдывался перед немецким учёным путешественником Яковом Рейтенфельсом (Jacob Reutenfels): «Ведь иностранные владыки повелевают людьми, а я – скотами. На Руси я немец».

Относиться к своим подданным, как к скотам, может только халявщик. Иван Васильевич халяву обожал. Наладить в стране производство нужных людям вещей, расширить их ассортимент, улучшить качество товаров, увеличить товароборот с целью пополнения государственной казны за счёт налогов на добавленную стоимость – всё это требует высокой общей культуры, энергии, ума, образованности и много чего ещё. То ли дело пополнить казну на халяву – обобрать подданных с помощью опричнинного грабежа и алкогольного лихоимства.

Пьянство неотъемлемым элементом русской жизни сделал Иван «Грозный». Вот что об этом пишет Николай Лесков в приводимой уже нами статье о евреях в России: «Страсть к питве» на Руси была словно прирожденная: пьют крепко уже при Святославе и Ольге: при ней «седоша Древляне пита». Св. князь Владимир публично сознал, что «Руси есть веселие пита», и сам справлял тризны и братчины и почестные пиры. Христианство, которое принял св. Владимир, не изменило его отношения к пиршествам. «Постави князь Владимир церковь в Василеве и сотвори праздник велик, варя 300 провор мёду»…

При Тохтамыше «русские упивахуся до великого пьяна». Со временем эту страсть «к питве» захотели было уничтожить – так, при Иване III народу было запрещено употреблять напитки; при его преемнике кн. Василии отгородили слободу «в наливках», где могли пить и гулять его «поплечники», т. е. сторонники и преданные слуги. Иван Грозный, взяв Казань, где был «ханский кабак», пожелал эксплуатировать русскую охоту к вину в целях государственного фиска, и в Московской Руси является «царёв кабак», а «вольных винщиков» начинают преследовать и «казнить».

Новою государственною операциею наряжены были править особые «кабацкие головы», а к самой торговле «во царёвом кабаке» приставлены были особые продавцы «крестные целовальнички», т. е. люди клятвою и крестным целованием обязанные не только «верно и мерно продавать вино во царевом кабаке», но и «продавать его довольно», т. е. они обязаны были выпродавать вина как можно больше. Они имели присягу об этом стараться и действительно всячески старались заставлять людей пить, как сказано, «для сбору денег на государя и на веру».

Так была заложена традиция спаивания народа ради добычи халявных, лихих денег. С развитием промышленного производства и наступлением эры капитализма резко возросла потребность в дешевом сырье и дешевой энергии. Страсть к воровской экспансии пришлась кстати, – у москаля к этому времени под воровской пятой оказалась 1/6 часть суши нашей планеты, наполненная огромным количеством полезных ископаемых. Украденное у человечества оказалось столь велико, что после поражения в Крымской войне выяснилась невозможность управиться с огромными награбленными пространствами Земли, Аляску пришлось продать США за бесценок, по $4,74 за квадратный километр.

Обычно, то что легко достаётся не ценится.