Москит (том I)

– Перед инициацией соискатели в обязательном порядке проходят медицинскую комиссию, которая помимо всего прочего фиксирует их половую зрелость, а сношения с лицами, достигшими половой зрелости, ненаказуемы.

– А как же врачебная этика?

– Я тебя умоляю! – горестно выдал куратор. – Да его в «Общество изучения сверхэнергии» который год зазывают!

Распахнулась дверь, к нам зашли хозяин кабинета и капитан Городец.

– Ну и? – сходу спросил последний.

– Не он, – коротко ответил Альберт Павлович и указал на меня. – Пётр в этом уверен, и я склонен с ним согласиться.

– Ты – склонен? – желчно выдал Георгий Иванович. – Да ты об этом с самого начала твердить не переставал!

– И остаюсь при своём мнении. Я убеждён, что Рейс тем или иным образом был связан с Сомнусом, именно это и стало причиной убийства! Очевидно, противник выявил наружное наблюдение и обрубил концы! – заявил Альберт Павлович и взмахом руки отмёл возможные возражения. – Но это мы ещё обсудим в рабочем порядке. В первую очередь надо определиться, как быть с Карпинской!

Специальный агент контрольно-ревизионного дивизиона удивлённо хмыкнул:

– А нам-то до неё какое дело? Пусть следствие идёт своим чередом. Подбросили кулон для отвода глаз или нет – не важно!

– Эдуард, ты же прекрасно знаешь, что семейство Карпинских находится в разработке у аналитического дивизиона, – недовольно покривился Георгий Иванович. – У нас дело заберут сразу, как только в протоколе засветится эта фамилия. Ещё и головомойку устроят, что до этого вообще дело дошло!

Специальный агент смерил задумчивым взглядом телефонный аппарат.

– Думаешь, стоит заранее согласовать линию поведения с разведкой?

Георгий Иванович выразительно посмотрел на Альберта Павловича, и тот тяжело вздохнул.

– Не в моих принципах утаивать от коллег важную информацию, да и не получится всучить им кота в мешке, придётся вскрыть все карты. В итоге мы потеряем контроль над ситуацией, а любое промедление в выявлении вражеской агентуры недопустимо!

– С этим не поспоришь, – признал хозяин кабинета. – И как нам тогда быть?

– Никак, – проворчал капитан Городец. – Не будем вносить в протокол кулон, только и всего.

– Невозможно!

– Эдуард Лаврентьевич, дорогой, – мягко улыбнулся Альберт Павлович, – а какие у нас варианты? Если украшение госпожи Карпинской на место преступления подбросили, её невиновность будет рано или поздно установлена, а семья сочтёт случившееся провокацией, что поставит под удар операцию коллег. Ну а в случае если она и в самом деле застрелила Рейса, в ходе расследования окажется раскрыта вся подноготная дела, что недопустимо.

Но специального агента эти аргументы не переубедили.

– Ничего не делать – не выход. Убийство преподавателя РИИФС вызовет много шума. Господи боже мой! Да нам в любом случае придётся объяснять, каким образом наши оперативники оказались на месте происшествия первыми. И мотив налицо, на Карпинскую в любом случае выйдут уже к утру!

– И пусть выходят! – по-волчьи оскалился Георгий Иванович. – Не вижу ничего предосудительного в том, что эту кучу дерьма возьмутся разгребать умники из следственного дивизиона!

– Что же до вашего интереса к персоне господина Рейса, – пожал плечами Альберт Павлович, – то дело в банальном сигнале о его связи с пациенткой, не достигшей половой зрелости. Вполне приемлемый повод для вербовки, не так ли? Такое на публику выносить не станут.

Не стал отмалчиваться и я.

– С момента ссоры Карпинской и Рейса прошёл год, и широкой огласки она не получила. Скорее уж следствие сосредоточится на мотиве ревности. Шерстить начнут его недавних пассий.

Капитан Городец развёл руками.

– И не поспоришь! Воистину устами младенца глаголет истина!

Эдуард Лаврентьевич досадливо поморщился и махнул рукой.

– Чёрт с вами! Только тогда помимо кулона уберём из описи ещё и часы с бумажником. Мало ли какое жульё на тело наткнуться могло? Убийство отдадим следственному дивизиону, сами отработаем версию о причастности к убийству Сомнуса. Итак…

Что последовало за этим «итак» узнать не удалось в силу того простого обстоятельства, что меня выставили за дверь. Совещание продолжалось ещё минут сорок, всё это время я провёл как на иголках, едва удержался от того, чтобы не сделать ноги. И сделал бы, не потребуй дождаться окончания разговора Альберт Павлович.

Когда кураторы наконец появились, вид у них был далеко не самый жизнерадостный, отпрашиваться я повременил, опасаясь головомойки. Альберт Павлович пристально уставился на Георгия Ивановича, и тот с обречённым вздохом вытянул из внутреннего кармана конверт с золотым кулоном, протянул его товарищу.

– Надо полагать, учреждение оперативного отдела при службе охраны института – твоя идея? – спросил Городец, не разжимая пальцев.

– Моя, – признал консультант.

– Сразу понял, откуда ветер дует, – нахмурился капитан.

Альберт Павлович выдернул конверт из цепких пальцев коллеги и безмятежно улыбнулся.

– Не принимай на свой счёт, Георгий, – попросил он. – Мы с тобой прекрасно понимаем друг друга, но формализм Эдуарда Лаврентьевича меня попросту убивает!