Москит. Том I

Болельщики понемногу начали расходиться, мы тоже допили пиво и стали продвигаться к выходу, вот только по пути Альберт Павлович то и дело останавливался перекинуться парой слов со знакомыми, а знал он тут, вне всякого сомнения, решительно всех. Меня даже потряхивать начало, но поскольку плюнуть на всё и уйти не имелось никакой возможности, оставалось упражняться в искусстве лицедейства и не выказывать раздражения.

«Ну же! Закругляйся!» — мысленно пришпорил я куратора, когда тот ввязался в обсуждение игры голкипера железнодорожников, и в этот самый момент в арку прошёл Иван Богомол.

Альберт Павлович заметил помощника одновременно со мной, его округлое лицо вмиг растеряло всю свою мягкость, но тут же вновь разгладилось.

— Идём, — коротко сказал куратор и поспешил навстречу коллеге, удивительно ловко лавируя меж точивших лясы болельщиков.

Я такой сноровкой похвастаться не мог и слегка отстал, нагнал старших товарищей уже на улице. Те решительно шагали к замершему поодаль от арки легковому автомобилю, судя по регистрационным номерам, числившемуся за институтом, и я ускорился, спросил:

— Свободен, надеюсь?

Не тут-то было!

— Едешь с нами, — отрывисто бросил Альберт Павлович, от благодушного настроения которого не осталось и следа.

Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше, вот и не стал беспрекословно выполнять распоряжение куратора, раздражённо спросил:

— Куда и зачем?

— Тут недалеко, — подсказал Иван Богомол, распахивая заднюю дверцу автомобиля. — На Тридцатого июня.

Улица эта располагалась в непосредственной близости от главного корпуса РИИФС, но, хоть нам и было по пути, я предпочёл бы добраться до студгородка самостоятельно и потому повторил:

— Зачем?

Альберт Павлович наполнил лёгкие воздухом и закрыл глаза, потом медленно выдохнул и заявил:

— Опознаешь кое-кого.

Сердце у меня словно незримая рука сдавила. Никаких официальных учреждений на улице Тридцатого июня не располагалось, и, следовательно, от меня требовалось опознать не задержанного, а покойника. Кого-то из моих знакомых.

Кого?!

Именно этот вопрос я и выдавил из себя, страшась услышать ответ и одновременно не в состоянии мучиться всю дорогу неизвестностью. Ответ Альберта Павловича поставил всё с ног на голову.

— Предполагаемого Сомнуса, — огорошил меня куратор и рывком распахнул дверцу. — Всё, едем!

Я обошёл машину, забрался на заднее сиденье к Ивану, беззвучно ругнулся.

Сомнус! Один из самых разыскиваемых иностранных агентов, действующих в Новинске!

У меня был к нему личный счёт, и переживать из-за гибели этого выродка я точно не собирался, да только брать его следовало непременно живым. Брать и колоть, пусть даже мозги в студень превратятся! А убить при задержании — ну как же так?!

Я захлопнул дверцу, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

Что ж — поехали…

Глава 5/2

Молчаливый водитель привёз нас к трёхэтажному угловому дому, у въезда во двор которого стояли два вездехода с эмблемой ОНКОР, карета скорой помощи и несколько легковых автомобилей без опознавательных знаков. Кругом толпились люди в форме и штатском, патрульные перекрыли обе улочки и не пропускали к месту происшествия зевак.

Я выбрался из машины, огляделся и сразу приметил знакомые лица: что-то строго выговаривал трём понурившим головы молодым людям капитан Городец, а рядом с легковушками в компании то ли следователей, то ли криминалистов курили Илларион Валерианович Спас и Василь Короста.

За оцепление автомобиль проезжать не стал, мы выбрались из него, и Альберт Павлович предъявил патрульным служебное удостоверение.

— От института на опознание! — заявил он и скомандовал: — Линь, за мной!

Препятствовать нам не стали, консультант направился прямиком к Георгию Ивановичу, а я подошёл поздороваться с представителями надзорного дивизиона.

— Ты чего тут? — не сдержал удивления Василь.

— На опознание выдернули, — воспользовался я объяснением куратора.

— В самом деле? — остро глянул на меня Спас и многозначительно хмыкнул.

— А почему именно тебя? — заинтересовался мой бывший сослуживец.

— Не беги впереди паровоза, — осадил подчинённого Спас и пыхнул папиросным дымом почище того самого паровоза. — Эх, молодёжь…

Тут меня окликнули.

— Линь! — позвал Альберт Павлович, который двинулся к арке в сопровождении капитана Городца и одного из хмурых оперативников.

Я припустил следом, миновал выставленных у ворот караульных и заскочил в проходной двор, где в закутке между глухой стеной и сараем работали криминалисты. Вокруг лежавшего ничком тела установили на треногах мощные электрические фонари, а фотограф делал снимок за снимком, каждый раз с нового ракурса. Один специалист зарисовывал в блокноте схему, другой замерял для него расстояния рулеткой, третий соскребал что-то с земли стальной ложечкой, тут же вытирал с лица пот бледный молодой человек, который непосредственно перед нашим появлением задействовал для изучения места преступления сверхспособности.