Московская Нана

Молодая девушка лежала на новой, только что купленной, роскошной кровати. Ее побледневшее лицо оттенялось вьющимися белокурыми волосами… Высокая температура заставила ее сбросить одеяло, и красивые линии ее молодого, роскошного тела не скрывала тонкая, розоватого цвета батистовая рубашка.

— Какая ты красавица, — сказала ей тетка, чтобы хоть чем-нибудь утешить свою любимицу. — И вдруг такое несчастье. Какая бы партия тебя ожидала…

Клавдия ничего не сказала в ответ на наивные слова старухи и только презрительно посмотрела на нее.

— Ну, ничего, Клаша! Бог милостив, — продолжала тетка. — Вон, недавно я читала в «Листке», — начала она передавать Клавдии, ни к селу ни к городу, рассказ, как бабы узнали, кто из девок в одной деревне родил и утопил ребенка.

— Собрали они, — повествовала старуха, — сходку и решили осмотреть всех девок в деревне. И что же, представь себе, доили их и по молоку узнали, кто родил. После этого доения преступница повесилась. Вот что значит невежество и жестокость! — уже совсем глупо окончила она свой рассказ. — Ты тоже провинилась и как бы плохо тебе было бы там, у них.

Но Клавдия не слыхала ее «морали». Она была в полузабытьи… Страшный жар жег ее молодое тело, не испытавшее до сих пор ничего подобного. Лицо ее раскраснелось. Она была дивно прекрасна. А доктор, между тем, медлил. Уже поздно ночью явилась Ольга Константиновна и заявила, что оператор может прибыть только к восьми часам утра.

— Сто рублей запросил, аспид, — закончила она свой рассказ и отправилась на свою половину.

Клавдия не слыхала и этого рассказа, так как полузабытье перешло в глубокий сон. Только в семь часов утра очнулась она, почувствовав сильные схватки…

Акушерка уже суетилась около ее кровати, постоянно повторяя: «Однако, вы молодец. Первый раз встречаю такую терпеливую пациентку. Но вот, скоро приедет доктор и как рукой снимет все ваши мучения».

Ровно в восемь часов прибыл акушер. Это был уже пожилой, громадного роста человек, немного грубоватый на вид. Его глаза сурово и пытливо смотрели сквозь золотые очки. Узнав, что больная — девушка из хорошей семьи и еще гимназистка, он укоризненно посмотрел на Ольгу Константиновну.

Но та, сделав сердечком губки, как бы говорила ими доктору, что она, при всей своей добродетели, не могла удержать легкомысленную дочь от падения.

Войдя к Клавдии, доктор мягко поздоровался с девушкой, очарованный ее молодостью и красотой. Больная без всякой жеманности позволила осмотреть себя и даже сама предупредительно откинула одеяло… Акушерка не ошиблась: операция была необходима, последыши трехмесячного плода обязательно нужно было удалить из организма.

Доктор написал несколько рецептов, послал за лекарством в аптеку и стал готовить стол и инструменты к операции.

Как ни бесстрашна была Клавдия, но боязнь неизвестной и, может быть, очень сильной физической боли заставила ее спросить дрожащим голосом: «Что, будет очень больно?»

Словоохотливый доктор прочел ей целую лекцию о подробностях предстоящей операции.

— Сущие пустяки! — заключил он. — Несколько минут, — и все пройдет… Бывают только иногда последствия, но некоторые молодые женщины нарочно устраивают себе аборт для этих последствий… Они желают быть в дальнейшем бесплодными.

Эти подробности были, пожалуй, несколько излишни для Клавдии, но такова слабость всех специалистов: заведя речь о своем «ремесле», они без стеснения передают то, что знают или думают в настоящий момент.

Клавдии вновь пришлось «позировать» совершенно голой, но только уже перед ножом оператора…

Девушка спокойно легла на стол… Боясь, что она будет биться от боли и мешать доктору, ее держали за руки акушерка и горничная Маша.

— Больно, больно! — застонала только один раз Клавдия, когда доктор оканчивал уже операцию.

— Все кончилось — заметил ей на это оператор. — Все кончилось, милая барышня!

Она хотела было сама встать со стола и дойти до своей кровати, но ей не позволили. Доктор бережно взял ее, как ребенка, на свои богатырские руки и донес до кровати.

— Моя миссия совершена, — сказал с улыбкой акушер. — Вот мой адрес. Вам необходимо навестить меня, когда вы поправитесь. А теперь до свиданья! Я вам больше не нужен.

Клавдия крепко пожала руку, избавлявшую ее от дальнейших мучений.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I ВАКХАНКА

Прошло три года со смерти Смельского.

Много утекло воды.