Московские градоначальники XIX века

Прижимистая мамаша отказала своему младшему сыну подмосковное имение Рождествено, где и обосновались новобрачные. Это была не самая благоустроенная усадьба. Старый, видавший виды дом, нуждавшийся в подновлении. Пришедшие в негодность флигели. Тем не менее Голицыны вскоре придали имению достойный и приличный вид.

«Дом был отделан внутри очень просто: везде березовая мебель, покрытая тиком; нигде ни золоченья, ни шелковых материй, но множество портретов семейных в гостиной и прекрасное собрание гравированных портретов всех известных генералов 1812 года. В зале либо в биллиардной была большая семейная картина во всю стену — изображение семейства Чернышевых; фигур много и все почти в натуральную величину, кисть по времени прекрасная: надобно думать, что такая картина стоила очень больших денег, когда портретная живопись была искусством, а не ремеслом, как сделалась впоследствии»[169].

Проживая в Рождествене, Татьяна Васильевна Голицына, очень любившая цветы, сама занималась садом, устроила в усадьбе оранжереи с диковинными растениями. Как говорила Голицына, «самое счастливое время ее жизни было, когда князь был в отставке и они подолгу живали в Рождествене до назначения князя в Москву»[170].

Пока ее муж воевал на поле брани, Татьяна Васильевна занималась активной общественной деятельностью. В декабре 1812 года супруга Александра I, императрица Елизавета Алексеевна возглавила «Общество патриотических дам», одной из первых в организацию вступила Голицына. Деятельность общества была направлена на «вспомоществование бедным, от войны пострадавшим».

Под стать мужу, ставшему градоначальником, Голицына была одной из первых меценаток в Москве: ее попечениями в Москве был основан дом трудолюбия, учреждены сиротские училища, она заботилась «о распространении образования среди девиц бедного класса» и о детях-сиротах в приютах.

В 1826 году щедро раздававший титулы и чины (по случаю своего вхождения на престол) Николай I пожаловал ее в статс-дамы. Также княгиня Голицына была удостоена ордена Святой Екатерины 2-й степени.

Татьяна Васильевна не отличалась крепким здоровьем. Часто прихварывала, для лечения выезжая за границу. Как-то после очередного возвращения на родину она загорелась идеей наладить в своей усадьбе промысел по плетению из лозы корзин и прочей утвари. В Германии и Швейцарии, где она побывала, в некоторых деревнях это было основным занятием крестьян.

Супруг поддержал интересное начинание. Дело пошло. И вскоре взоры княгини обратились уже за пределы усадьбы — она решила организовать в Больших Вяземах подобное же предприятие, но большее по размерам. Довольно быстро освоившие ремесло лозоплетения крестьяне изготавливали удобные и долговечные предметы домашнего обихода, а также мебель. Промысел стал разрастаться, прославив вяземских кустарей на всю Россию. Ко второй половине XIX века Большие Вяземы стали крупнейшим в империи центром плетения из лозы. Жаль, что княгиня Голицына не застала расцвета своего детища. Но в историю «Вяземского общества корзиноплетения» оно вписано прочно.

«Она давно уже жила для неба и как будто на небе…» — так выразился о княгине один из современников по случаю ее кончины в 1841 году; Татьяна Васильевна скончалась, не дожив до шестидесяти лет.

У Голицыных было пятеро своих детей: дочери Екатерина (1802–1881), Наталия (1804–1880) и сыновья Василий (1804–1827), Владимир (1815–1888) и Борис (1819–1878), а также приемная дочь Екатерина, турчанка по происхождению, привезенная с театра военных действий. В семье воспитывались и внебрачные дети старшего брата мужа, Бориса Голицына: Анна (1802–1835) и Софья (1809–1871).

Между детьми существовала большая разница в возрасте, по поводу чего Татьяна Васильевна говорила: «Когда в семействе бывают дочери и сыновья, воспитание одних мешает, обыкновенно, воспитанию других; я в этом была особенно счастлива; когда воспитание моих дочерей окончилось, и я отдала их замуж, тогда началось воспитание сыновей, и я могла исключительно ими заняться»[171].

Дочери удачно вышли замуж, став, как и их мать, статс-дамами. А сыновья Владимир и Борис, как и положено мужчинам из рода Голицыных, дослужились до генералов.

«Доблестный сановник, острый меч и верный глаз царский. Его не столько любили как начальника, сколько как человека»[172]. Любили его и при дворе — в 1841 году Голицын удостоился титула светлейшего князя с нисходящим потомством (Кутузов стал светлейшим в 1812 году). Это была очень высокая оценка всего сделанного Голицыным для Москвы. Отныне к князю следовало обращаться не «Ваше сиятельство», а «Ваша светлость». Жаль, что Голицыну оставалось слышать эти слова всего три года.