Московские градоначальники XIX века

Вскоре после смерти Каменского Закревский выехал вместе с его бумагами в Петербург на доклад к государю. Александр принял его, отметив преданность адъютанта, и повысил в чине, определив его в придворный лейб-гвардии Преображенский полк. Еще более значимым для Арсения Андреевича было и новое назначение в декабре 1811 года — продвижение по службе — опять же адъютантом, но уже к военному министру Михаилу Богдановичу Барклаю де Толли, все силы которого в то время были сосредоточены на подготовке к будущей войне с Наполеоном. Назначение Закревского к Барклаю свидетельствовало о высокой оценке императором его качеств, одно из которых — личная преданность — особо ценилось Александром.

В начале 1812 года начался стремительный рост карьеры Закревского. 30 января он получает чин подполковника лейб-гвардии Преображенского полка, 13 февраля — полковника, а 21 марта он был произведен и назначен начальником Особенной канцелярии военного министра, отвечавшей за военную разведку и контрразведку. «Я не флигель адьютант, а полковник Преображенскаго полка и Директор особенной канцелярии Военного Министра и по учреждению сверх получаемого жалованья получаю 3 т. рублей столовых денег; могу сказать что Милости Государя велики и весьма велики, мне теперь остается оныя заслуживать», — писал Закревский Константину Булгакову[177].

Это было преодолением еще одной ступеньки в карьере, недаром в письме от 6 мая этого же года Александр Булгаков пишет брату: «Закревский имеет славное место при военном министре, место весьма доверенное: он заместил Воейкова, коего удалили из Петербурга за некоторые весьма двусмысленные поступки. Все радуются фортуне Закревского, он отлично уважаем всеми»[178].

В марте, после назначения Барклая де Толли главнокомандующим 1-й Западной армией, Закревский выезжал вместе с ним в Вильну. Ему предстояло пройти весь боевой путь этой армии, отступать вместе с ней вглубь России и принять участие в Бородинском сражении.

Как адъютант главнокомандующего, Закревский должен был находиться при нем неотлучно. И в штабе, и на поле брани. А поскольку Барклай, по словам Кутузова, проявил в Бородинском сражении храбрость, «превосходившую всякие похвалы», то об адъютантах его и говорить нечего. Достаточно сказать, что в числе убитых было два адъютанта Барклая, но Закревского Бог миловал — он остался жив в этой кровавой мясорубке. За храбрость и мужество, проявленные при Бородине, Закревский был удостоен ордена Святого Владимира 3-й степени.

А в сентябре Закревский сопровождал своего командира в его лифляндское имение. Дело в том, что Барклай, не согласный с вмешательством в управление подчиненными ему войсками со стороны Кутузова, попросился в отставку, под предлогом болезни. Государь удовлетворил прошение генерала и разрешил ему покинуть армию. Известно, что отступление армии на первом этапе Отечественной войны в основном связывали с именем Барклая. Несмотря на героическое участие самого Барклая и его армии в Бородинском сражении, негативное отношение к нему еще продолжало жить в народе. С этим пришлось столкнуться и Закревскому.

Проезжая вместе с Барклаем через Калугу, Закревскому пришлось в буквальном смысле защищать честь своего командира, когда толпа, выкрикивая в его адрес оскорбления, пыталась забросать карету генерала камнями. Закревский выскочил из кареты и со шпагой в руке ринулся на обидчиков.

Закревского характеризует и такой факт. Он — один из немногих, кто не только не осудил Ростопчина за пожар Москвы, но сопереживал навалившимся на графа несчастьям: «Любезнейший Александр Яковлевич, по прибытию нашем в Тверь, мы нашли там посланного адъютанта из Воладимира в Петербурх, каторый никакого ответа от Государя не привез, а доставил рескрипт со 2-м Георгием. При сем долгом себе поставляю вас уведомить, что гнусные Твари, живущие в Петербурхе марают Графа Федора Вас. за Москву, и всю вину на счет оной кладут на него. Скажите пожалуйте как чудовища тамошния думают о точном патриоте нашего отечества и желают чтобы он в Петербурх не приезжал; это я тому потому, что хочут еще более марать, по мнению моему не худо бы Графу поспешить туда. Об армиях вы более нашего знаете, но слух носится здесь что армия наша в Красном за Смоленском. Платов пожалован графом.

Графу Федору Василичу прошу засвидетельствовать мое всенижайшее почтение. Я через неделю или две поеду в Петербурх, а Михаила Богданович ожидает здесь на просьбу его решение.

Будьте здоровы и веселы и не забывайте вас душевно любящаго»[179].

Интереснейшее письмо! Мало того что в нем сохранены особенности правописания того времени (один Петербурх чего стоит!), но в этом письме как в зеркале отражается политическая ситуация того времени: Барклаю — орден Святого Георгия, Ростопчину — проклятия на его поседевшую голову. А ведь когда-то Ростопчин был среди тех, кто обвинял Барклая в пораженческих настроениях. Теперь они, сами того не желая, оказались в одной лодке, собравшей опальных военных и чиновников.