Читаем Московские легенды. По заветной дороге российской истории полностью

Управлял слободой избираемый на общем сходе сроком на один год староста. Как правило, староста, находившийся под контролем схода, соблюдал интересы слободы, и лишь изредка попадались воры, запускавшие руку в слободскую казну. О последних помнили долго, поминали их имя с проклятиями и не допускали впредь ни до какой общественной должности.

Мещанское самоуправление помогало слобожанам-ремесленникам встать на ноги и жить если не богато (богатели не ремесленники, а лишь торговцы), то вполне сносно.

Мещанская слобода выделялась среди других московских слобод и была единственной в своем роде еще и потому, что в нее зачислялись только люди с ремеслом, причем высокого уровня мастерства. Это было важно экономически, так как слобода платила определенный налог государству, а распределялся он в зависимости от дохода ремесленника. Попасть в слободу было непросто: требовалось поручительство двух слобожан и к вступающему предъявлялись определенные нравственные требования. Вот, например, поручительство Терентия Никифорова и Петра Микитина, которые «поручились… по иноземце татарские породы на Алексее Романове в том, что жить ему, Алексею, за нашею порукою в Новомещанской слободе, тягло платить и службы служить с мешаны в ровенстве. И живучи ему, Алексею, в Новомещанской слободе, дурном никаким не промышлять, вином и табаком не торговать, зернью и карты не играть, с воровскими людьми не знатца…»

За нарушение условий с поручителей следовала пеня — «что великий государь укажут», а самого нарушителя изгоняли из слободы и, если свершилось уголовное преступление, отдавали под суд.

Москва со своего основания получила известность как город ремесленников. В ней сосредотачивались многие виды ремесел, и изделия «московской работы» славились своим качеством. Ремесленные слободы, в которых ремесленники были объединены по признаку одного вида ремесла, составляли одну из основ градообразующего и административного устройства Москвы. До настоящего времени в названиях улиц сохранились указания на места расположения слобод: гончаров, кузнецов, кожевенников, производителей кваса — кислошников, серебряников и других. Но профессиональные названия слобод, по которым мы главным образом и имеем представление о видах московских ремесел, не отражают действительной картины — она гораздо богаче.

Мещанская слобода в этом отношении занимает особое место. Ее название имеет общее значение, указывая лишь на то, что в слободе живут горожане, а не крестьяне. Профессиональные занятия ее обитателей указывались в специальных Писцовых книгах. Поскольку Мещанская слобода была сборной, в ней оказались представители чуть ли не всех разновидностей ремесленного производства, существовавших в Москве.

Записи, относящиеся к 1680-м годам, кроме того, показывают, что ремесленный процесс в это время уже имел довольно развитую специализацию. В них, в этих записях, наряду с общим названием «портной», «гончар», для отдельных слобожан указывается конкретный, специализированный вид работы, которую они исполняли, и про этом давалось развернутое описание того, чем человек промышляет или что делает.

Больше всего в слободе было мастеров, занимавшихся изготовлением одежды и обуви: портные, сапожники, «чулки польские делает», «пухи женские делает» (то есть пуховые платки), крашенинники, полстенники (производство войлока), «сережное каменье делает», «делает околы шапочные на немецкую руку», «штаны кожаные делает», шапочник, «делает башмаки немецкие», рукавичник, «делает рукавицы персчатые» (перчаточник), «манатенные сукна чернит» (мантии для духовных лиц), «шелки красит», колодочник, подошевник, лапотник, «тафейки сафьяновые делает».

Профессии пищевиков: хлебники, пряничники, «подсевает хлеб», «делает сахары ряженые», пирожник, квасник, мельник, блинник, саечник, «витушки литовские пекут», повар, сахарник, медовщик, яблочник, луковник, крупеник, солодовник, конопляник.

Изготовители предметов обихода: гончары, свечники, мыльники, обручники, «суды деревянные пишет» (расписывает посуду), зеркальник, «белила немецкие делает», каретник, каретный обойщик, «делает в Житный ряд насыпки» (мерки для муки и крупы), щепетильники (производители и торговцы мелочами для женского рукоделия: иголками, булавками, пуговицами, застежками, лентами и т. п.).

Работники, имеющие дело с металлом: серебряники, кузнецы, золотых дел мастера, котельники, оловяничники, «ножи приправляет», «медные кресты да пестни делает», медники, ножовщик, часовщик, «замки починивает».

Меховщики и кожевники: скорняки, «бобры делает», «куницы подчернивает», соболыцики, овчинники, подпружник, шлейник, «рымарь» (шорник), седельник, плетник, «делает снаряды уздяные и саадашные».

Оружейники: сабельники, пищальники, «пищальные станки делает».

Строители: печники, плотники, оконичники, столяр, насосник, резчик, ценинные мастера (производство изразцов), колодезник, «пруды делает», «погребцы делает».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное