Московские легенды

   Ну, хорошо... Вот он не полил бальзаном и не знает, куда спровадить мертвого Брюса. А тут как раз в эту пору приходят в башню Брюсовы знакомцы. Смотрят -- лежит мертвый Брюс. Они и удивляются:

   -- Что же это такое? -- говорят. -- Ничего не слышно было, чтобы Брюс болел, а уже лежит мертвецом. -- И спрашивают они лакея:

   -- Когда же это Брюс помер? А он говорит:

   -- Вчера поутру.

   Они опять спрашивают:

   -- Почему же ты, подлая твоя харя, молчишь? Почему ты, анафемская сила, никому об этом не сказал? А он и не знает, что на это сказать.

   -- Да я, говорит, маленько перепугался.

   Ну, они были не дураки -- сразу увидели, что тут дело не чисто. Кинулись к нему, давай его бить:

   -- Признавайся, говорят, как дело было?

   А он говорит:

   -- У него разрыв сердца произошел.

   Ну, только они не верят:

   -- Брешешь, чортов мазурик! -- И давай его головой об стенку стукать.

   Он было крепился, да видит -- мочи нет, и сознался:

   -- Мой, говорит, грех. Вот так и так произошло, -- все рассказал.

   Они спрашивают:

   -- А за что ты руку на Брюса наложил?

   А он говорит:

   -- Хоть убейте, не скажу.

   Они давай ему под бока ширять кулаками, давай по затылку бить. Только он не сознается. Вот они видят -- человек уперся на своем, заковали его в кандалы, повезли к царю. Привезли, и рассказали об этом деле. А Петр так рассудил:

   -- Действительно, говорит, Брюс очень ученый был, это правда. Ну, говорит, и то правда, что ехидина из ехидин был. Он, говорит, очень зазнался и царской короны не признавал.

   Это Петр за насмешку так говорил и за то, что Брюс не дал своего согласия на отвод глаз в военном деле. Не мог забыть он своей злобы.

   -- Правда, говорит, такая Брюсова судьба, чтобы от руки лакея смерть ему была, только все же, говорит, лакея никак прощать нельзя, а то, говорит, и другие лакеи станут убивать своих господ. И потому, говорит, надо сжечь лакея живьем, чтобы другим лакеям пример был.

   И сейчас подхватили лакеишку под мышки, поволокли на площадь. И как притащили, стали жечь: костер огромаднейший разложили и стали поджаривать. А тогда простота-матушка была: ни этой Сибири, ни каторжной работы не знали, а рубили головы да живьем жгли. Этой волокиты и в помине не было. Вот и с лакеем долго не стали хомутаться: сожгли, и дело с концом.

   А Брюса Петр велел похоронить:

   -- Оттащите, говорит, этого пса на кладбище, закопайте!

   Вот как он благословил Брюса! Видно, солоно пришлось ему от Брюсовой насмешки!

   Ну, похоронили Брюса, а Сухареву башню Петр приказал запечатать. После-то ее и распечатывали не раз, Брюсовы книги искали, да не нашли. И как найдешь, ежели они в стене замурованы? Станешь стену ломать -- башня завалится, -- вот и не трогают ее, пусть, мол, стоит.

Как Брюс с царем поссорился

   Раньше Брюс жил в Петрограде, да царь Петр выслал его в Москву за одну его провинность: на царском балу, во дворце, он устроил насмешку. А эта насмешка такая. Приехал на этот бал Брюс, а уж был хватемши, да мало-мало до настоящей припорции недоставало. Вот он подошел к буфету, взял бутылку вишневки и давай прямо из горлышка сосать. Сейчас лакузы [т. е. лакеи], разная эта шушера-мушера побежали царю жаловаться.

   -- Брюс, говорят, пьяный напился и безобразничает: прямо изо всей бутылки наливку вишневую пьет, а тут дамский пол, генералы...

   Вот царь подходит к Брюсу и говорит:

   -- Ты что же хамничаешь? Нешто рюмок нет, что ты из бутылки прямо тянешь?

   Ты вот, говорит, вместо того, чтобы охальничать, устроил бы какую-нибудь потеху, а гости посмеялилсь бы...

   -- Ну ладно, -- говорит Брюс, -- устрою тебе потеху. И устроил. Понятно, с пьяных глаз...

   Эта публика, разные там графы да князья, генералы, женский пол, эти барыни под музыку плясали-танцевали... Все одеты хорошо, все шелка да бархат, одним словом, шико... Вот Брюс махни рукой. И тут видят эти самые господа, которые по паркету кренделя выделывали, что на полу отчего-то стало мокро... По первому-то разу подумали, что беспременно грех с кем-нибудь случился... И-и пошло у них тут "хи-хи" да "ха-ха"... Но только видят -- идет вода из дверей, из окон, падает с потолка... И завизжали, загорланили...

   -- Потоп! Потоп!

   Они думали, что это петербургское наводнение. Нева из берегов вышла, весь город потопила. И началась тут потеха! Эти госпожи барыни платья задрали, а генералы да князья кто на стул взобрался, кто на стол, кто на подоконник... И все вопят, орут, -- думают, что им конец подошел. Только царь знал, что это Брюс сделал отвод глаз, и кричит он ему:

   -- Брюс, пьяная морда! Брось свои штуки!

   Вот Брюс опять махнул рукой -- и смотрят все: нет никакой воды, везде сухо. Но только господа эти стоят на столах, на стульях, а барыни задрали подол... Тут все поняли, что Брюс над ними шутку подшутил, и стали жаловаться царю, дескать, Брюс на нас такую срамоту нагнал -- разговор на весь столичный город Петербург выйдет. А Петр им говорит:

   -- Вы как веселились, так и веселитесь, а я с Брюсом расправлюсь.

   Подозвал Брюса и принялся ему выговаривать:

   -- Нешто, говорит, я такую потеху приказывал делать? Ты, говорит, моих гостей осрамил.