Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

Нельзя забывать о том, что главнокомандующий де Кроа фактически самоустранился от руководства русской армией во время сражения. Отсутствие командования и четких приказов, ошибки в планировании боя, скученность частей в осадном лагере, атаки шведов по фронту и нарвского гарнизона в тылу, отступление кавалерии Шереметьева и снегопад вынудили стрельцов и солдат отступить с позиций. Отчаянное сопротивление и контратака преображенцев и семеновцев не смогли спасти судьбу сражения[645].

В любом случае тяжелое поражение русской армии под Нарвой не превратилось в катастрофу не только благодаря стойкости гвардии, но и стойкости стрельцов, в т. ч. бывших стрельцов – солдат дивизии Вейде.

В 1702 г. в Дорогобуже были сформированы три стрелецких полка стольников и полковников Ивана Нечаева, Михаила Протопопова и Василия Кошелева[646]. М.Д. Рабинович считал, что сам факт воссоздания этих подразделений можно рассматривать как окончательную амнистию стрельцов, т. к. полки были организованы «по прежнему обыкновению и выбрать к ним полковников, и подполковников, и капитанов из прежних, которые у стрельцов бывали. Пятисотым приставом, пятидесятником, десятником быть по прежнему, как было наперед сего»[647]. Рабинович особенно подчеркивал, что в указе «примечательна… деликатная ссылка на то, что стрельцы были распущены по домам якобы после Азовских походов, чем молчаливо предавались забвению их «шатости» 1698–1699 гг.»[648]. Очевидно, что полки формировались из бывших московских стрельцов, т. к. основную массу городовых приказов в нач. XVIII в. составляли бывшие московские стрельцы, переведенные или высланные из столицы в 1682–1689 гг.

Полк Кошелева был передислоцирован в Севск, а полки Нечаева и Протопопова направлены в состав вспомогательного русского корпуса, направленного в распоряжение генералов польского и саксонского короля Августа Сильного, союзника Петра I, где были включены в состав литовско-русского отряда под командованием князя Н. Огинского[649]. В феврале 1703 г. князь начал активные действия на коммуникациях шведов в Курляндии, разбил несколько отрядов фуражиров и занял г. Салаты, в котором были сосредоточены крупные запасы продовольствия и фуража[650]. Потеря Салат обеспокоила шведское командование, которое выделило сводный литовско-шведский отряд под общим командованием полковника А. Левенгаупта для возвращения контроля над городом.

18-19 марта отряд Огинского, положившись на свое численное превосходство в кавалерии и артиллерии, дал бой шведам. Интересно, что само сражение, не оказавшее существенного влияния на общий ход боевых действий, стало образцом столкновения двух типов тактических моделей. Огинский, расположивший в центре своей позиции вагенбург и артиллерийские батареи, пехоту (русские стрелецкие полки) – за пушками, а кавалерию – по флангам, действовал в рамках восточноевропейской, главным образом польской тактики, сложившейся во второй половине XVII в. на полях сражений Тринадцатилетней и польско-шведской войн. К 1703 г. такая тактика уже устарела, т. к. уже в конце столетия европейские военные, под влиянием побед Р. Монтекукколи и Евгения Савойского над турками, сделали выбор в пользу пехоты, стреляющей кавалерии и линейной тактики. Именно таких взглядов придерживался Левенгаупт, расположивший свои пешие и конные батальоны в одну линию, с пушками в промежутках между формациями[651].

По данным А. Беспалова, атака литовской кавалерии захлебнулась, напоровшись на четкий залповый огонь шведской пехоты, которая, обратив литовцев в бегство и пользуясь удачной погодой (сильный снегопад, причем ветер нес снег в лицо русским и литовцам), пошла на штурм литовской батареи. Конница Огинского, потрепанная огнем пехоты, не выдержала атаки шведских кавалеристов и ударилась в бегство. С точки зрения восточноевропейской тактики ничего предосудительного литовские конники не совершили, тактическое отступление было разумным и допустимым шагом. Именно так поступили конники Ю. А. Долгорукого в битве при Верках и А. И. Хованского в битве на р. Суя: отступить, перегруппироваться и атаковать снова, пока противник пытается разбить находящуюся на стационарных позициях пехоту. Литовские хоругви, несмотря на численное превосходство, уступали шведам в самом главном. Шведские кавалеристы атаковали сомкнутым строем, а литовские хоругви «валахов», «татар» и «пятигорцев» сражались врассыпную. Гусар, способных атаковать в сомкнутом строю с длинными пиками, у Огинского не оказалось.