Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

Взятие военной добычи по моральным нормам XVII в. мародерством и грабежом не считалось. Сбор добычи на полях сражений был традиционным для всех армий. Военный грабеж захватываемых территорий практиковался всеми военными в XVII столетии, московские стрелецкие приказы отнюдь не были исключением. Однако грабежи мирного населения, изъявившего покорность царю, преследовались: «…а которые люди мимо сего нашего указа учнут воевать, села и деревни жечь и людей побивать, и хлеб и лошадей и животину имать или иное какое насильство делать, и… тех людей… за то бить кнутом нещадно, а пущих воров за то воровство… повесить, чтобы на то смотря неповадно было иным воровать…»[82]. Стрельцам также предписывалось не нарушать нормы православной этики: «А которые будут стрельцы учнут держать у себя ведунов и ведуний… и тех стрельцов велети бить батоги и в тюрьму сажати на время, смотря по вине…»[83]. Так, в 1674 г., в Киеве «февраля в 23 день, прислал в приказную избу голова московских стрельцов Иван Зубов, своево приказу стрельцов Куземку Лукьянова, Федку Григорьева, а с ними кофтян суконной голубой… а в писме, за ево Ивановою рукою Зубова, написано, извещал ему, Ивану, Михайлова приказу Уварова стрелец Стенка Григорьев, что ограбили в нижнем городе на торгу, в ночи, мещанина ево, Иванова приказу Зубова, стрелцы те, которых он прислал с поличным… И те стрелцы Куземка и Федка в приказной избе в роспросе, винясь, сказали: тому де пятой день, с товарыщи своими, того ж приказу стрелцами, с Мишкою Колугою да с Оскою Синбирениным, они киевского мещанина грабежем платье, которое взято у них, сняли, другой кофтан суконной холодной да шапку суконную с соболем… и то поличное из приказной избы мещанину отдано; а стрелцом Куске Лукьянову, Федке Григорьеву учинено наказанье бить кнутом на козле и ботогом нещадно, и даны на поруки, чтоб им впредь никаким воровством не воровати…»[84].

г) Служба прежде личной выгоды: наказы стрелецким головам и наказные памяти содержат достаточно много указаний по надзору за московскими стрельцами с целью пресечения их пользования своими привилегиями в ущерб службе. Предприимчивость московских стрельцов вошла даже в народный фольклор: «Стрелец стреляет, да о мошне не забывает», «Стрелец что купец, оплошного ищет». «И с товары по голодом и по селом их не отпущать, и велети жить без съезду и торговать небольшими товары от полтины и от рубля беспошлинно, а которые учнут торговать болши рубля, или учнут в лавках сидеть, и тем… в Государеву казну платить также как и торговые люди…»[85]. Известен случай, когда солдаты полка П. Гордона были уличены в незаконном производстве, хранении и сбыте алкоголя. Они оказали сопротивление государственному чиновнику – дьяку и стрелецкому караулу. Стрельцы были избиты и изгнаны из солдатской слободы, но неожиданно получили помощь в лице московских стрельцов другого приказа, сменившихся с караула и возвращавшихся в свою слободу. Масштабная драка между солдатами и стрельцами, подоспевшими на выручку своим, закончилась полной победой последних. Нарушители закона и зачинщики драки были арестованы и доставлены в Стрелецкий приказ, где были приговорены к битью кнутом и ссылке в Сибирь[86].

Случалось, что не только рядовые стрельцы, но даже стрелецкие головы пренебрегали службой ради личной выгоды. Афанасий Левшин был уличен в приеме взяток за людей, которых набирал для зачисления в московские стрельцы в 1660 году. Среди документов Приказа Тайных дел хранилась роспись: «…хто имяны, по выбору Офонасия Левшина, в Кевроли и в Мезени в стрельцы взяты, и от скольких семей и с кого имяны он Офонасей посулы имал…»[87]. Во время похода 1673 г. под Азов голова Г. Козлянинов явился объектом жалоб о бесчестье и оговоре со стороны московского стрелецкого полуголовы Ипатия Вешкова. В своей челобитной И. Вешков указывал, что «он, Гарасим, ево приказу стрелцов бьет и он, Гарасим, ево (Ипатия. – А.П.) бранил матерно и называл сынчишком боярским и поповым сыном и небылицей», «от стрелцов ево приказу посулы имал…» (т. е. за взятку не брал стрельца в боевой поход, оставлял в Москве), «пил и бражничал и табак и вино…»[88]. Судя по этой челобитной, Г. Козлянинов был переведен в московские стрелецкие головы из Новгорода, и «старослужащие» московские стрелецкие офицеры относились к нему достаточно неоднозначно. Помимо полуголовы Вешкова, у Козлянинова был конфликт и с головой М. Сипягиным и полуголовой В. Волжинским. Г. Козлянинов вскоре был отстранен от должности и отдан под суд. Возможно, сыграли роль обвинения в «пьянстве табаком» и взятии «посулов». За «бесчестье» наказание не могло быть таким серьезным[89].