Московские сумерки

Мартин швырнул бумаги на стол и в раздумье покачал головой.

– Послушайте, Серго! Я должен доложить обо всем этом ЦРУ.

– Что?

– Мне эта проблема не по плечу. Я не в силах решить ее.

– Бенджамин, чертов сын, ты же обещал! Единственное, почему я доверился тебе, – потому что ты не из ЦРУ. Может, бюро ЦРУ в Москве такое чистенькое, что и плюнуть некуда, но шеф этого бюро просто обязан доложить выше, и кто-то еще прочитает его рапорт, а где-то кто-то из тех, кто читает такие доклады, окажется нашим парнем, и он сообщит об этом рапорте сюда, в Москву. А когда такое произойдет, тебе, мне и твоей нежной Але не жить и минуты – это я гарантирую.

Мартин сидел напротив, удрученно глядя на Серго.

– Подожди хоть, пока не получим доказательств, – напоследок предостерег Чантурия.

– Какие еще доказательства?

– Не знаю. Грузовик – скорее всего. Они переправляли плутоний на нем. Они же должны были как-то переоборудовать его, чтобы защитить водителя от облучения. Может, он все еще излучает радиоактивность – в общем, не знаю.

– Как же вы собираетесь разыскать один-единственный грузовик в Советском Союзе? Такая огромная страна!

– Мы знаем, кому он принадлежит. У них должны храниться путевые листы на каждую ездку машины. Не думаете ли вы, что мы позволяем водителям ездить где им вздумается и не отчитываться, а? Не волнуйтесь, мы разыщем путевой лист.

– А как скоро?

– Скоро. Верьте мне.

– 46 —

Среда, 7 июня 1989 года,

1 час 30 минут дня,

Лубянка

Около столика в кафетерии, за которым перекусывал Чантурия, остановился Белкин.

– Я недавно разговаривал с приятелем из Алма-Аты.

– Да?

Чантурия был один за столиком. Капитан Солодовник сидел подальше, через два столика, но в кафетерии было достаточно шумно, и можно было разговаривать, не боясь быть услышанными.

– Похоже, что у вас друзья по всему Советскому Союзу, Белкин. А что у вашего друга значится в пятом пункте анкеты?

В этом пункте всех анкет, заполняемых в Советском Союзе при приеме на работу, нужно указывать национальность.

– Звезда Давида – вас это настораживает? Мы одной национальности, о которой Советскому Союзу волноваться не приходится: у нас нет места, называемого родиной, ни малюсенькой территории, куда мы все можем съехаться и жить-поживать. Если нельзя уехать в Израиль, то мы неотделимы от Советского Союза. Вы это хотите услышать?

– Извините меня.

– Управление КГБ в Алма-Ате официально об этом и говорить не желает. Мой друг позвонил мне домой. Зарегистрированный владелец кооператива – группа водителей с хлопкоочистительной фабрики. Но мой друг считает, что всеми делами тайно заправляют люди, чьи имена слишком известны, чтобы светиться в регистрационном свидетельстве. Действительно важные персоны. От одних их имен голова кругом пойдет.

– Это не та ли фабрика, которой прежний секретарь компартии Казахстана пользовался как своей собственной?

– Прокурор обвиняет этого секретаря компартии в том, что он украл у государства товаров на пятьсот миллионов рублей.

– Неужто в самом деле? С большим размахом действовал, не так ли?

– Я бы так не сказал, – продолжал Белкин. – Чего тревожиться по поводу украденной у государства хлопковой фабрики, когда он был хозяином целой республики? Эти кооператоры намерены вообще приватизировать все государственные предприятия вполне законным путем.

– За исключением тех, которые фактически уже принадлежат им, но концы запрятаны в воду.

– В один прекрасный день все эти люди вылезут из своего подполья на свет божий, а народ будет опять лапу сосать.

– Ты настоящий коммунист, Сема.

– Русские евреи всегда были коммунистами. Спросите общество «Память». Спросите нашего полковника Соколова.

Чантурия сразу стал серьезным.

– А есть ли какие-то факты, что в этом кооперативе имеется местечко и для мафии? – спросил он.

– Фактов нет. Но предположить это можно. Закончив свои дела, Белкин опять заглянул к Чантурия. Не успел он и рта раскрыть, как Чантурия сказал:

– Извините меня за слова, сказанные в кафетерии за завтраком.

– Я против вас зла не держу, – ответил Белкин. – Вы человек неплохой, Серго Виссарионович. А то, что я сказал насчет «Памяти», остается в силе.

– Я знаю.

– Ну, а что касается этих гребаных иракцев, то настоящие коммунисты не должны иметь с ними никаких дел. Да, согласен, они – враги Соединенных Штатов, но они же и враги всех нас.

– Где сейчас грузовик?

– Где-то на пути из Омска в Москву.

– Почему из Омска?

– А он туда направился из Алма-Аты. Чантурия закусил кончик уса.

– Семипалатинск ведь находится по дороге из Алма-Аты в Омск?

– Да.

– В путевом листе указан Семипалатинск?

– Нет, не указан. Но что значат для грузовика несколько часов в пути? Вы не можете даже прикинуть дни его пробега, а спрашиваете про какие-то часы.

– А почему же он держит курс на Москву?

– Не знаю. Через Москву идут все дороги на Запад. Догадываюсь, что здесь он, вероятно, встретится с румынским трайлером, который поведет его дальше. Кто-то хочет облегчить ему путь в Румынию.