Московские тюрьмы

В «Капитале» Маркс гневно обрушивается на предложение английского фабриканта установить «известный принудительный труд для поддержания моральной ценности рабочих» (соч. 2-е изд., с.588). Он справедливо увидел угрозу закабаления, покушение на свободу людей. В капиталистической Англии это предложение не возымело силы, в Конституции СССР она узаконена в виде обязанности каждого гражданина трудиться. Уголовный кодекс статьей 209 предусматривает до 2 лет лишения свободы за так называемое тунеядство — для тех, кто не числится на государственной службе. Под обязанностью общественно-полезного труда, по сути дела, подразумевается работа на государственном предприятии, учреждении или в государственных кооперативах, колхозах, артелях. Жить индивидуальным, независимым трудом, например, ремеслом, огородничеством, практически не дают: обложат непосильным налогом либо подведут под статью (предпринимательство, незаконный промысел и т. п.). Государственная бюрократия ставит вопрос ребром: или ты будешь работать на нас, или будешь сидеть.

Маркс яростно критикует английский парламент за то, что он не вотировал ни фартинга на эмиграцию английских рабочих и тем самым «воспрепятствовал» эмиграции (с. 590) — грубое нарушение гражданских свобод. Что сказал бы Маркс об эмиграционной политике в СССР? «Капитал» был написан и издан в капиталистических странах, и Маркс ни разу не сидел. Попробуйте критиковать социализм и существующий режим в социалистическом лагере — вас тут же переселят в исправительно-трудовой лагерь. Второй год пишу и восстанавливаю эту несчастную рукопись в кромешной тайне и в страхе — как бы кто не увидел, не настучал, ибо это опять срок. А ведь пишу только то, что видел и думаю — и это у нас преступление.

Вот чем обернулась марксова критика капитализма и торжество марксизма. Во имя человека создан самый бесчеловечный режим. Во имя коммунизма торжествует деспотизм правящей верхушки. Во имя демократии подавляется малейший признак свободомыслия. Вместо светлого будущего — черная безысходность красного террора. Маркс родил жуткую реальность Орвела.

Сокрушительное фиаско марсксовых выводов и прогнозов предопределено ненаучностью его анализа. В негативной тенденциозности его трудов, как в кривом зеркале, — перекошенная картина современного ему общества. Его индуктивный метод — от частного к общему, от товара к характеристике общественно-экономической формации — чистейшая показуха, наукообразие для солидности. На самом деле Маркс идет не от факта к выводам, а наоборот: подгоняет эмпирический материал под готовую схему. Он все знает наперед. Он ищет не истину, а аргументы к готовым выводам. Статистика для него — всего лишь отделочный материал для придуманного каркаса. Если это наука, что же тогда шарлатанство?

Все основные положения марксизма были оглашены до «Капитала». Разве Маркс в «Коммунистическом манифесте» не предрек неизбежную смену формаций и победу коммунизма в пролетарской революции? Разве уже не извратил понятие классовой борьбы, сведя ее к антагонизму революции, вооруженному столкновению, насильственному захвату власти и гражданской войне? Разве не заявлял о диктатуре пролетариата и коммунистической партии как о единственном выразителе интересов рабочих? Разве в «Критике политической экономии» не сформулировал свою прибавочную стоимость и пророчество об абсолютном обнищании рабочих? Весь каркас марксизма был сколочен до «Капитала». Зачем же понадобилась толстая книга? Драночный остов надо было обложить кирпичами. Нужна была Библия марксизма.