Московские улицы. Секреты переименований

Иностранцы, с трудом ориентируясь в непривычном для них русском счете времени, писали об этом в своих записках и обычно переводили его в привычные европейские координаты. Как, например, сделал это секретарь датского посольства Андрей Роде: «25 числа (1659 год) утром явились оба пристава и просили, чтобы господин посланник к седьмому часу дня (т. е. по-нашему около двух часов после обеда) был готов для аудиенции».

Что же касается самого факта снятия Петром I часов с Сухаревой башни для установки на петербургском соборе, то он представляется просто невозможным.

П.В. Сытин, наиболее осведомленный из всех авторов, писавших о Сухаревой башне, изучавших ее историю, сообщает: «В конце XVII века, как видно из чертежей того времени, и до конца XIX века часов на Сухаревой башне не было, но когда и почему исчезли старинные часы, на ней бывшие, неизвестно. Нынешние поставлены в 1899 году, причем для их циферблатов были сделаны специальные отверстия в 4-м ярусе столба башни». Кроме того, справедливо полагает историк, часы Сухаревой башни петровского времени были такие же, как и на других московских башнях, то есть показывали время по старинному русскому «часомерью».

В 1704 году Петр указал заменить куранты на Спасской башне Кремля на часы европейского образца. Видимо, тогда же были сняты и Сухаревские, а новые просто не поставлены.

Ввиду указания о замене в Москве старых курантов на новые нельзя даже предположить, чтобы Петр I поставил старые в Петербурге.

Возможно, петербургская легенда об изъятии часов с Сухаревой башни в пользу новой столицы в преображенном виде отразила другое, похожее по сюжету событие: в 1752 году в царствование не Петра, а его «дщери» Елизаветы Петровны из Сухаревой башни после закрытия Навигацкой школы в Петербург, в Академию наук, был перевезен огромный «государственный глобус» – подарок царю Алексею Михайловичу от голландских Генеральных Штатов.

Но если происхождение петербургской легенды о часах Сухаревой башни неясно, то происхождение второй – московской – легенды, связывающей башню с именем Петра I, можно отнести к определенному историческому факту.

Достаточно точно определяется время, когда Сухарева башня стала связываться с именем Петра I.

В 1817 году в «Записке о московских достопамятностях» Н.М. Карамзин пишет, что строил башню «верный стрелецкий полковник Сухарев». Конечно, знай Карамзин версию о строителе – Петре I, да еще с такой драматической предысторией, он обязательно, по жанру этого очерка, содержащего ряд подробных деталей, сказал бы о ней.

17 лет спустя в очерке 1834 года «Панорама Москвы» М.Ю. Лермонтов связывает Сухареву башню исключительно с именем Петра: «имя Петра начертано на ее мшистом челе!».

Значит, в период после карамзинской «Записки» и до «Панорамы Москвы» Лермонтова произошло событие, которое соединило имя Петра I с мифологией Сухаревой башни.

И этим событием стала ночная присяга Московской адмиралтейской команды Сухаревой башни 16 декабря 1825 года на верность Николаю I.

Об этой присяге много говорили в Москве. И сами члены команды, и митрополит Филарет, посчитавший даже необходимым написать о ней, и генерал-губернатор, и чиновники – все рассказывали и пересказывали любопытствующим подробности произошедшего, выражали свои чувства, высказывали оценки и соображения. Одним словом, об этом событии знала и толковала вся Москва.

Традиция сравнений, параллелей и уподоблений вообще характерна для мышления человека, на каком бы образовательном уровне он ни находился: от академика до малограмотного обывателя. Это – один из основных законов познания: измерение и оценка неизвестного известной мерой.

Надо иметь не так уж много фантазии для того, чтобы увидеть нечто общее в обстоятельствах восшествия на престол Петра I и Николая I. Там – стрелецкий бунт, подавленный твердой рукой, здесь – восстание декабристов, усмиренное артиллерией. Это главное, а далее проясняются сходные детали. Например, такая: унтер-офицер Шервуд, написавший донос на декабристов, «в ознаменование его отличного подвига» получил по царскому указу награду – право прибавить к фамилии слово «верный» и впредь именоваться Шервуд-Верный. Здесь – верный Шервуд, там – верный Сухарев.

Таким образом, обстоятельства восшествия на престол Николая I дали дополнительную возможность для уподобления его великому предку – Петру I. Такого уподобления, надобно сказать, в России после Петра традиционно в поздравительных речах и одах удостаивался при восшествии на престол каждый самодержец (или самодержица).

Широкому распространению в обществе сравнения Николая I с Петром I способствовал А.С. Пушкин. 8 сентября 1826 года он был по приказу Николая I из ссылки, из Михайловского, доставлен к нему на аудиенцию в Москву. Аудиенция проходила в кабинете Чудова дворца в Кремле.

Можно с уверенностью сказать, что разговор царя с поэтом был серьезен и глубок, он касался отношения Пушкина к декабристам, политическому положению в России, планов Николая I на будущее.