Московский Джокер

– Шеф, он много чего говорил. Мы же его сейчас к вам доставим. Вы все разберете. Вы не мы. А нам куда?

– А в глаз не хочешь?

– Ни за что не ручаюсь, но я так понял, что татуировка – свежак.

– Ты что? Она должна была появиться на нем не позже, чем двадцать лет назад. Ну, пятнадцать.

– Какое? Вы что? Говорю вам, совсем свежая. Антрополог много чего лепил, но это я разобрал. Сутки, как рисуночек нарисовали. Плюс-минус несколько часов.

Круглый опустил трубку на рычаг и, на первый взгляд, казалось, что призадумался. Но на самом деле он материл себя в душе как последнего фраера, салагу и портяночника.

Так попасться и вляпаться! Конечно, покалякать с антропологом будет небезынтересно, Круглый ценил контакты с по-настоящему знающими людьми, но основное он уже знал.

Чертов пес заокеанский, подсунул гнилуху. Впрочем, чуело сердце, куда ноги шли. А теперь что же? Пора резать постромки. Но как? Джокер-покер-спаниэль. Или – картина художника-передвижника «Приплыли».

Опять позвонила неугомонная деваха. И опять начала выдавать пену насчет того же проходимца, которого ребята, вероятно, для смеха приковали к роялю, а он, как сумасшедший, вообразивший себя королем, требует личного свидания с самим Круглым. И немедленно.

– Слушай, дочь, отец, конечно, груб, но ты мне все-таки ответь. Ты чего хлопочешь? Он тебя там случаем прямо на рояле не обогрел?

– Как ты можешь, па?! – с достоинством ответила Катрин. Я же тебе сказала, что со мной мой новый кавалер. Из очень приличной семьи. Как же можно? Что же ты хочешь, что б я прямо при нем?..

– Тогда слушай в трубку и постарайся со своими кавалерами больше сюда не лезть. Того хлопца, с денежным кейсом, наши возьмут и без твоего информатора. На площади засекли, что он уехал с чумовозом. Уже выяснили, что машина из Кащенко.

Значит, туда они и укатили. Там их наши и накроют. Ну, и что мне твой прикованный еще может сообщить?

– Папа, я все же женщина. Пусть для тебя я еще дуреха, может, так оно и есть. Послушайся меня.

– Еще чего?

– Послушайся меня. Я не могу тебе объяснить все, что я чувствую, когда говорю с этим человеком. Но ты должен с ним встретиться и поговорить. Хуже от этого не будет. А будет только лучше.

– Значит, по-твоему я должен? Ну, хорошо, ты женщина и все такое. Может быть, ты еще и египетская кошка, кто тебя знает? Это надо было у твоей матери, покойницы, уточнить. Но ты должна мне объяснить, почему я должен с ним встречаться. Скажи что-нибудь убедительное. Кстати, если это человек серьезный, то он должен был снабдить тебя какой-нибудь примочкой для меня.

– Почему? Какой еще примочкой?

– Потому что он должен был понимать, что я самолично не погонюсь за каким-то фраером, даже если у него в кейсе зазеленел лимон. Я поручу это своим ребятам. А они вычислят этого другана с кейсом на раз. Как, кстати, и произошло. Значит, твой приятель, если он не пустой, должен был сообщить тебе для меня что-то более заманчивое. Вспомнишь – позвони. А нет, и слушать не буду.

– Вспомнила. Он сказал, что хотел поговорить с тобой о татуировках.

Круглый почувствовал, как по спине, между лопатками, покатилась к пояснице узкая щекочущая струйка пота.

– Дай адрес. Только скажи, если какое железо есть, пусть заранее оставит. Все равно здесь просветят.

– Да нет у него ничего. Мы подвезем его на своей машине. А потом на дачу, к Озеркову.

– Жду.

6

Москва златоглавая спала и не ведала, что золото у нее не только в головах, но и в фундаментах. Не ведали о том москвичи, а потому и спали спокойно, пока игривое летнее солнце не заскакивало к ним бесцеремонно в окно и не начинало щекотать кому веки, а кому и обнаженные после ночи любви внутренние поверхности бедер. Эти самые поверхности хорошо обвевались ветерком из открытых по летнему времени окон, ну а щекотка солнечными вязальными спицами, проникающими через небрежно задернутые шторы, приводила в чувство утомленных неизвестно чем жителей столицы.

Кому надо, те, конечно, ведали. И не только про золото. Московское Управление ФСК ведало, например, и про зеленый вагон на Курском вокзале, и про перестрелку, случившуюся там же. Которая, уж коли зашла о том речь, была вовсе не перестрелкой, а отстрелом одним вооруженным отрядом профессионалов другого, считай, такого же, как они сами, отряда.

Начальник Управления не мог с ходу ухватить самую соль такого своего ведения. Чтобы ухватить соль, ему нужно было какое-то время подумать. Да не просто так, как-нибудь на ходу, а в обстановке полной отрешенности. Дома, в обстановке совершенно неотступного уюта, всепроникающей холы и неги со стороны любимой женушки, не менее любимой тещеньки и уж просто обожаемых доченек, домработниц и кого-то там еще, сделать это не представлялось возможным. Поэтому он приехал утром спозаранку на службу, заперся у себя в кабинете и раскрыл «Веды», книгу мудрости древнего индийского племени. И углубился в первый, самый древний раздел Ригведы.