Московский Джокер

И старлей Симонов у него на руках. Он, американский гражданин, имеет на своей квартире раненного военнослужащего Российской Федерации. Плюс неиспользованный отпуск. И – если он ничего не забыл – мировой заговор ловких ребят. Настолько ловких, что им в решающий момент почти удалось заменить на ключевой позиции его, опытнейшего резидента, на толстячка-идеалиста с голубыми глазами.

2

– Олега Юрьевича Воронова просят в гостиную, – произнесла высокая сухопарая девица с бесцветными волосами и бесцветным лицом, входя в угловую башенку на втором этаже дачи Виктории Рейнгольд. Олег отдыхал в этой, отведенной ему горенке от потрясений и погонь отошедшего дня.

Сначала была совместная с Риммой погоня за наслаждением. Как ни странно, результаты этой погони он все еще чувствовал у себя в крови. Чуял их, как пел безвременно погибший бард, «с гибельным восторгом».

Затем началась его погоня за теми, кто осуществил покушение на капитана Петухова.

И уже третьим пунктом развернулась поистине бешеная погоня за ним самим. За полковничком-охотничком.

Соскочив с электрички на станции Круглое, Олег вспомнил, что где-то здесь, километрах в двух в стороне от железнодорожной линии, начинается некий заповедный дачный поселок, обитаемый остров для избранных, в число которых входили и Рейнгольды, семейка его новой пассии. Учитывая необходимость перевязки рассеченной ноги, плачевный внешний вид и подорванную внутреннюю уверенность, Олег счел за лучшее разыскать дачу, на которой жила Римма.

Здесь ему была оказана медицинская помощь, а также радушный прием со стороны Виктории, Риммы и их зятя и мужа, следователя Никонова.

Затем ему было оказано доверие. Разумеется, не высшее, но одна из первых и, тем не менее, серьезных ступеней. Его представили собранию неких старцев, слетевшихся на эту дачу, наподобие потревоженных воронов с башен Тауэра. Виктория сделала это в двойственной манере. С одной стороны, совершенно спокойно, капитально и уверенно, что выразилось в отчетливом произнесении не только его фамилии, имени и отчества, но и возраста, воинского звания и должности.

С другой стороны, насчет основания, на котором он здесь находится, она как-то смазанно свела все на «дружбу по профессии». Что-то вроде того, что и дочь Римма, и Олег Юрьевич – оба ведь по юридической части, а следовательно, им очень даже есть о чем поговорить. И чуть ли у нее не выходило – хоть и неразборчиво, но ловко проскальзывало, – что Олег Юрьевич очень может помочь Римме в осмыслении ее готовящейся к защите диссертации.

Воронов не возражал. Насчет осмысления Виктория была, конечно, права. Все это совершенно не поддавалось пока никакому осмыслению. По крайней мере все то, что началось вчера с раскладывания бильярдных шаров на обнаженном теле Риммы и продолжилось сообщением о нападении на капитана Петухова, а увенчалось появлением на арене цирка Гриши-маленького и его братца, такого же крошки.

Впрочем, Олег видел, что старцев не слишком занимало, под каким соусом Виктория пытается подать его к общему столу.

У благородных ребят, самому молодому из которых на вид было не меньше семидесяти пяти, тоже появились пункты, нуждающиеся в осмыслении. И по каким таким хренам, то есть с какими педагогическими целями, в семейном доме появляется, чтобы залечить раны, молодой красивый полковник, этим благородным ребятам, другими словами, «их благородиям», и обосновывать долго не стоило.

Только один из них, аж генерал-полковник, разумеется, давно в отставке, как бы в раздумье пробурчал нечто вроде: «Но ведь Петр Николаевич тоже, кажется, по юридической линии?»

Виктория услышала даже и это, ни к кому вроде не обращенное ворчание, и так же неакцентированно, вроде бы ни для кого специально, ответила: «О, Петр Николаевич в постоянном контакте с Олегом Юрьевичем. Римму полностью удовлетворяют их совместные консультации. Здесь нет проблем, как теперь, пардон, принято говорить. Они прекрасно дополняют друг друга».

– А, ну если так… – вполне уже успокоился бывший генерал-полковник.

А фамилия у этого птеродактиля лет под сто была Рюмин. Полностью его звали Григорий Генрикович Рюмин. И его бывшие должности и звания перечислять для Воронова было ненужно.

Все-таки Вороновы потомственные военные и юристы, в общем, государственные люди. И с этим, например, Рюминым, служил пару лет дядя Олега. Из его Управления Генштаба уходил на пенсию.

Да и птеродактиль, разумеется, кое-что слышал об этом на первый взгляд чересчур молодом полковнике и о характере его нынешней деятельности. И все-таки как опытный кадровик Рюмин как бы затягивал момент нового важного назначения. А что может быть лучше для такого чисто эстетического затягивания, чем якобы озабоченность моральным обликом кандидата. Впрочем, самые опытные люди утверждают, что для правильного кадровика забота о внутреннем спокойствии новой кандидатуры – первое дело.

Так или иначе, но Рюмин лишний раз убедился, что полковник таким внутренним спокойствием как бы вроде обладает. А остальные старцы, похоже, в этом и не сомневались.